Восьмой день недели

— Дорогой ты мой! — дружески хлопнул Радина по плечу. — Хочешь эдакое чудо освоить малой кровью? Никто в мире не смог, а ты — раз, два и в дамки. Э, нет! Помяни мое слово: загривки еще у нас с тобой трещать будут.

— Уже трещат! — усмехнулся невесело Радин.

— Зато творим чудо!… Вдумайся. «Сотвори чудо!» — требовали во все времена люди от Авторитета. Ты — Авторитет! Работяги наши — Авторитеты! Дело за чудом.

— И за крепкой шкурой.

— Само собой. Говорят, ты — мастер спорта?.. Следовательно, должен нервы иметь из проволоки, уметь ждать.

— В этом, пожалуй, вы правы.

— Выше голову, товарищ начальник! — Дорохин залихватски подмигнул Радину и, совсем как мальчишку, легонько подтолкнул в спину. — И вперед!..

Дружеская взбучка, полученная от Ивана Ивановича, не обидела Радина, наоборот, сняла напряжение, развеяла гнетущее настроение. Видимо, груз ответственности и впрямь сковал его. Теперь, кажется, все миновало. «Тряпка! — с неожиданным ожесточением подумал о себе Радин. — Ничего, я докажу, увидите!» Это «увидите» он адресовал всем, а в первую очередь Надежде. Как она смотрела на него! Жалела или тоже сгорала от стыда?..

Взглянув на часы, Радин заторопился. Но теперь волнение было иным: его распирало желание действовать — немедленно, решительно…

9

Надежда долго не могла объяснить, что с ней происходит. Весь день не покидало чувство разбитости, горечи. Откуда взялось это? Может, переутомилась? Последние трое суток было страшное напряжение. А возможно, из-за взрыва в цехе? Конечно, событие не из приятных…

Троллейбус шел быстро, и зеленые ветви деревьев словно хлестали по окнам, слепя глаза. Надежда прикрыла веки. Зачем она думает о Радине? Зачем?

Отца дома не было. На столе белела записка: «Я у Тихона». «Совет большой тройки, — усмехнулась Надежда, — скоро не жди». Налила холодного чая, выпила, не почувствовав вкуса. Легла на тахту. Лежала долго. Постепенно на смену тревоге пришло, будто наполнило тихой болью, разочарование. И оно тоже незримо было связано с новым начальником. Когда-то в студенческие годы вычитала: в зависимости от обстоятельств у человека бывает тысяча лиц. Какой разительный контраст между двумя Радиными: на пляже он стоял перед ней мускулистый, поджарый, легко сыпал словами, был уверен в себе. Сегодняшний Радин, поникший и растерянный, поразил ее. Конечно, человеку не до улыбок, но к чему так раскисать?

Ее долго не покидало чувство досады, будто потеряла что-то дорогое и необходимое. Но вот в ней стала созревать мысль: позвонить, услышать его голос. Ведь это так легко сделать — снять трубку, найти в справочнике номер… Ну что тут особенного? Человек один, в чужом городе, переживает… А если он неправильно истолкует ее звонок? К тому же сочувствие унижает мужчину. Последний довод показался ей весьма убедительным. Надежда встала с дивана, не спеша переоделась в халат, чтобы не думать о Радине, принялась со вниманием разглядывать рисунки — крохотные ветви сакуры, разбросанные по розовому шелку. Только не удался ее хитрый маневр. Мысль о Радине — словно закрученный обруч — бросаешь вперед, а он достигнет исходной точки — и вновь к тебе: позвонить, позвонить!..

Сердясь на себя, Надежда придвинула кресло к телевизору, включила первую программу, забралась в кресло с ногами, как в детстве. Экран посветлел, и наплывом пошло цветущее яблоневое море. А какое, собственно, ей дело до огорчений нового начальника цеха? Наверное, пожалеть Радина найдется кому и без нее.

Надежда выключила телевизор. Запоздалая мысль встрепенула: «есть кому пожалеть», разорвала смутную пелену здравых рассуждений. Все-таки нужно позвонить. Нашла в справочнике номер. С сильно бьющимся сердцем протянула руку к телефону. Подержала трубку на весу, чувствуя, как уходит решимость. Представила: у Радина в комнате — утешительница, вспыхнула, отбросив сомнения, крутанула диск.

— Радин слушает.

Надежда совсем растерялась, затаила дыхание. Боялась ответить, боялась положить трубку. Облегченно вздохнула, услышав короткие гудки…

10

Радин поудобней уселся в кресле рядом с машинистом дистрибутора. Сейчас начнется. Бросил взгляд на технический паспорт плавки. Номер первый. Снова первая плавка! Как она пройдет? Включил селектор. Шла перекличка постов. Сюда, в дистрибуторную, цеховой гул доходил слабо. Радин легко представил, как там, за стеклянной перегородкой, с помощью гудков, свистков, световых сигналов и, конечно, радио и телефона переговариваются перед плавкой сталевары, разливщики, машинисты кранов, диспетчеры, машинисты сталевозов и чугуновозов. Все ждут команды. Ждут начала плавки и руководители завода, заместитель министра. «На этот раз чувствую, — подумал Радин, — все должно пройти нормально». Наклонился к микрофону:

— Внимание на постах! Объявляю последнюю проверку готовности! Сверить часы. Сейчас шестнадцать двадцать семь. Через двадцать одну минуту — плавка!..