Восьмой день недели

— Это сделать лучше всего Тихону Тихоновичу, — не отступает Надежда, — ему сподручнее, вы — в стороне.

Радин прислонился спиной к теплой стене калорифера. Злость овладела им. Дорохин, Будько, Винюков да и Надежда (он был уверен в этом) выправляли его собственные ошибки. Конечно, делали они эту так называемую любезность не ради него, они доказывали несостоятельность нового начальника. А собственно, что произошло? Досадная случайность… Какой-то разгильдяй не сумел вовремя открыть стопор, и ради этого он, начальник цеха, должен ставить под сомнение всю свою теорию. Э нет! Этому не бывать!

И что изменится? Плавка, слитая в изложницы, все равно безвозвратно потеряна. Металл застынет в коробах, а дальше? Разбивать слитки в цехе нечем, не предусмотрено технологией. Вот и будут мучиться разливщики, гадая, куда бы сбыть груду низкосортного железа.

— Вы что, уснули? — Будько почти кричит прямо над его ухом.

— Минуточку! — Радин слегка отодвинул Будько в сторону, взял в руку микрофон. Включил его. — Внимание! Внимание! На разливке! Говорит Радин! — Наклонился к микрофону и, чеканя каждое слово, чтобы слышали во всем цехе, продолжал: — Плавку слить на площадку! Приказываю! Плавку слить на площадку склада слябов! Убытки за счет виновных!

— Что вы делаете? — Будько потянул из рук Радина микрофон.

— Выполняйте! — Радин выключил микрофон и повернул к своему заместителю порозовевшее от волнения лицо. — Вот так-то, дорогой товарищ Будько. И никак не иначе…

— Н-да, — процедил сквозь зубы Будько, — а вы не подумали о том, что этот эксперимент вам дорого обойдется?..

* * *

Вторая плавка прошла успешно. Установка непрерывной разливки приняла ее. И стопора открылись вовремя. Радин был доволен: настоял на своем, доказал, что слов на ветер бросать не намерен. Он не успел переговорить с Иваном Ивановичем, но почему-то был уверен, что заместитель министра в душе одобряет его поступок…

Он шел, поглядывая на чуткие самописцы, выводящие причудливые кривые на ползущих бумажных лентах. А за стеклянной стеной безостановочно бежал вниз стальной сляб, шершавый и серый, как слоновая кожа.

Весело потрескивали горелки, подогревая промежуточные ковши. Будто грачи в гнездах, сидели в нишах первичного и вторичного охлаждения операторы. Люди смотрели на светящееся табло. Вспыхивали цифры, показывающие, на сколько метров вытянулся в кристаллизаторах установки непрерывной разливки стальной брус. Считали хором:

— Семь! Восемь! Девять! Аут! — И снова воздух взорвался от ликующих криков. Над главным переходом взметнулся белой птицей транспарант: «Слава рабочим рукам!»

Радин засуетился, стал что-то поспешно искать в карманах. Толпа ожила, качнулась и потекла вниз, к площадке, на которую вот-вот должен был выйти первый стальной сляб.

Увидев в толпе синий халат Надежды, Радин стал пробираться к ней.

Нашел, взял за руку. Она замерла.

— Надя!

— Радин, на нас смотрят.

— Плевать!.. Надя, я несказанно благодарен вам.

— За что? — Глаза Надежды лучились радостью.

— Вы… так хотели помочь мне.

— И все? Да, хотела… А теперь… отпустите меня. — В голосе Надежды прозвучала просьба. Радин отпустил руку, склонился над поручнями, глядя на круглое отверстие, в котором с минуты на минуту должен был появиться сляб. В чреве печи что-то оглушительно хрястнуло. Автоматы-толкатели сдвинули на рольганги пышущий жаром стальной слиток. Конца слитка не было видно. Оператор включил агрегат газовых ножниц. Они поплыли с двух сторон, одновременно сближаясь, безжалостно рассекая стальную плоть тысячеградусным пламенем.

— Кррррррррак! — оборвана перемычка и десятиметровая плита, увлекаемая валками, исчезла из вида…

— Надя!

— Слушаю.

Радин вскинул заблестевшие глаза. Сдержал желание дотронуться до ее нервно напрягшегося плеча.

— Скажите, что вы никого не любите…

Она взглянула на Радина скорее с испугом, чем с любопытством.

— А вы шутник!

— Я серьезно…

Радин придержал Надежду.

— Вы мне нужны!

— А вы мне нет! — Надежда резко вырвала руку, ожгла Радина глазами и, не оборачиваясь, пошла прочь…

Радин и Дорохин вышли из цеха под утро. Лес стоял впереди неподвижной громадой. Было прохладно. Накрапывал мелкий дождик. Дорохин застегнул ворот рубашки, взял начальника цеха под руку.

— Ну, как настроение?

— Среднее.

— Понимаю. Нелегко дается металл, право слово, даже трудно дается. И все-таки спасибо судьбе, что мы участники этой работы. Такие дни, как сегодня, не забываются…

11

Ровно в шесть утра в гостиницу, где жил Радин, позвонил диспетчер. Радин спал чутко, проснулся сразу, взял трубку.

— Радин слушает.

— Диспетчер.

— Докладывайте!

— Сталь минус семьсот двадцать тонн. Потери на ремонте, авария. Протекла фурма.

— Где?

— На второй печи.

— Печь стоит?

— Теперь работает. Простой — сорок минут.

— Благодарю за информацию.

Радин сел на кровати. Протянул руку, взял стакан с холодным чаем. Отхлебнул. Включил «Маяк». Мужской голос с большим чувством пел незнакомую песню: