Восьмой день недели

— Мы обо всем думаем: о людях, о плане, о тех, кто не хочет думать. А в благодарность…

— Фуфайки побросаете на арматуру, — продолжал свое Дорохин, — влезете на сковородку, потом на бюллетень.

— Погоди-ка, Николай Васильевич, — Владыкин довольно бесцеремонно отодвинул парторга в сторону, махнул рукой машинисту экскаватора. — Двигай!

Владыкин тоже будто не замечал Радина. Всерьез обиделся за вечерний разговор. Радину вдруг стало весело. Глупейшая ситуация: делаем добрую пробу, переживаем за успех, а на виду будто гусаки — дуемся друг на друга. Захотелось протянуть руки и сказать: мир-дружба, братцы-кролики. Не сказал. По лесенке взобрался к машинисту в кабину. Пока Владыкин последний раз замерял температуру, можно было перекинуться словом с машинистом.

— Сколько ударов в минуту делает? — спросил Радин, указывая на пневмоударник, укрепленный на конце стрелы. Он походил на обыкновенный отбойный молоток.

— Около пятисот.

— Отлично. — Радин с четырехметровой высоты оглядел площадку. Конвертор, лежащий на боку, был удивительно похож на огромную грушу. А он возвышался и над конвертором, и над площадкой. Радину вдруг по-мальчишески захотелось, чтобы Надежда увидела его. Сейчас, немедленно. «Ничего, завтра узнает», — подумал удовлетворенно.

— Майна! Майна! — Владыкин показал машинисту поднятую на уровень глаз руку, стал плавно опускать ее, И, словно загипнотизированная, стрела тоже стала опускаться к самой горловине. — Стоп! — скомандовал Владыкин. Шагнул к экскаватору. Обратился к Радину, сделав над собой усилие: — Все готово!

— Начинайте!

— Ну, поехали. Двигай! — Владыкин махнул рукой машинисту.

Пневматический ударник на конце стрелы задрожал и стал медленно клониться к футеровке, стрела изгибалась змеей, прижимаясь к кирпичу, выставив ударник-жало. Машинист включил механизм пуска, и пневматический ударник тронул почерневший кирпич. Взметнулась кирпичная пыль. Радин счастливо засмеялся. Одобрительно зашумели каменщики, сдвинулись ближе к печи, среди них мелькнула белая каска Дорохина. Люди не обращали внимания на пыльную завесу. Радин не слышал голосов. Видел только стрелу, которая вгрызалась в кладку, прорубая дорожку в кирпичной футеровке.

— Алло! В машине! — голос Владыкина из динамика услышали все. — Стоп! — Машинист выключил мотор, убрал стрелу из конвертора. Этого только и ждал крановщик. Конвертор быстро повернули на сто восемьдесят градусов и повторили операцию. И кирпичная кладка, подрубленная с двух сторон, рухнула, подняв густой столб пыли.

— Ура-а-а! — закричали каменщики. Им до последней минуты не верилось, что больше не придется вручную выбивать пятьсот тонн оплавленной кладки. Не выдержал и Дорохин. Обнял Владыкина, жал руки машинисту, а Радина только слегка хлопнул по плечу, не нашел нужных слов и поспешил к выходу из цеха.

К площадке подвезли смолодоломитовый кирпич, уложенный в поддоны, стали быстро сгружать его, Владыкин и Радин взглянули друг на друга и улыбнулись. Владыкин подошел первым и, не поднимая глаз, сказал:

— А ведь я прав оказался! — кивнул на печь. И, чуть помедлив, добавил: — И вы, пожалуй, тоже. — …Вынул из-за пазухи сверток, туго перевязанный бечевкой. — Взгляните на досуге. Тут все о футеровке. Может, что и пригодится.

— Сергей Иванович! — Радин крепко стиснул руку Владыкина. — Прошу меня извинить за вчерашнее.

— Будет вам! — отмахнулся Владыкин, чувствуя, как враз отлегла от сердца тяжесть. — Чего в жизни не бывает! — Поспешил уйти, каменщики уже поглядывали с площадки на него.

Радина охватило нетерпение. Едва сдержался, чуть не порвал бечевку. Подарок Владыкина, несомненно, ценный вклад. Но еще больший вклад — сам Владыкин. Теперь-то он прятаться не станет. Но, наверное, все-таки главная победа, что сумел пробудить в человеке желание творить. Радин так и не стал развязывать бечевку — началась укладка кирпича. Укладка по-новому, вперевязку. Хотелось посмотреть, как это делается. Радин подошел к Владыкину, который объяснял каменщикам суть дела:

— Надеюсь, ребята, паркетный пол все видели? Так будем и футеровку класть. Вот чертеж! Запомните, арматура, шамотный кирпич, два слоя магнезитового кирпича и еще один слой кирпича, только торцом вверх. Начинаем укладывать днище с центра. Я показываю…

К печи подъехало футеровочное устройство — телескопический подъемник. Кран опустил его на горловину печи. Каменщики надели фартуки. Владыкин и Заварзин подняли кувалды (каждый второй кирпич осторожно подбивается), полезли внутрь конвертора. Там еще стойко держалось тепло. Стальные стенки, освобожденные от кладки, не успели остыть.

— Заживо сгорим, начальник! — крикнул Ахмет.

— Гори, — добродушно проворчал Заварзин, — добрый шашлык будет… — Кинул под ноги фуфайку, подал Владыкину восемнадцатикилограммовый смолодоломитовый кирпич.

— Хлопцы, еще раз напоминаю: внимание зазорам между рабочим слоем и днищем. Оставите щель — в нее попадет раскаленный металл, проберется к броне, проест… Вопросы имеются?

— Один завалялся, — пробасил Заварзин.

— Ну?

— Глоток бы пива. В горле першит от пыли.

Каменщики засмеялись…