Восьмой день недели

Опять резко кольнуло в боку. Спрятал дневник в стол, посидел в неподвижности. «Пустим конверторный — возьмусь за обследование». Четвертый месяц чувствует себя угнетенно. Повышенное давление, а тут еще появились колющие боли в боку и спине. С утра терпимо, занят работой, а к вечеру вся левая сторона наливается тяжестью, хоть кричи. Конечно, старается не показывать вида, бодрится, а оставшись наедине с болью, торопливо пьет таблетки и в который раз убеждает себя, что пора браться за лечение. Но дни накатываются, как танки на пехоту, засевшую в обороне, и он не успевает отбиваться от насущных, неотложных и просто не терпящих отлагательств дел. И вот в такое-то трудное для него время ушла Соня. А может быть, она никогда не любила его?..

Мысли снова оборвал телефон. Секретарь райкома партии просил зайти к нему со списками коммунистов нового цеха. Дорохин, складывая бумаги в папку, поймал себя на мысли, что не чувствует боли, обрадовался, подхватил папку и бодро шагнул к выходу…

3

— Что ж, поздравляю о назначением! — Будько непроизвольно скривил губы. — Нежданно-негаданно.

— Если от души — спасибо!

Будько заерзал на стуле. Хотел что-то спросить. Вспыхнул синий квадратик коммутатора. Радин снял трубку. Выслушал собеседника, прижал трубку плечом, рукой подвинул блокнот, записал две цифры.

— Пожалуйста, не начинайте о угроз. Режьте основные блоки, согласовывайте с проектантами… Нет, в здравом уме. Сделаете — позвоните!

Будько едва рот открыл — новый вызов.

— Здравствуйте!.. Что? В райком? Сейчас не могу. Понимаю, что из райкома…

— Атакуют? — вроде бы посочувствовал Будько.

— Ни дня, ни ночи!

— Вы хоть знаете, при какой температуре сталь плавится?

— Элементарно. Тысяча шестьсот градусов.

— Во-во! При эдаком накале и вся наша жизнь отныне пойдет.

Радин поднял голову от бумаг. Посмотрел в лицо заместителю.

— Предупреждение или…

— Трудно вам будет.

— Трудно? А помните, у какого-то поэта: делай только то, чего не можешь? И потом — чем рыжей, тем дорожей! — любил говаривать Иван Иванович. — Радин не удержался, чтобы лишний раз не упомянуть имя заместителя министра. Пусть помнит Будько, откуда Радин прибыл.

Вновь высветился красный квадратик. Междугородная.

— Радин у телефона! Здравствуйте, седой Урал!.. Какие штрафные санкции? Четыре вагона на прикол поставили? Место приписки? Свердловск. Понял… Толкачей не высылайте. И впредь звоните в железнодорожную службу. Отвечать не буду.

Не закончив разговор с Челябинском, услышал, как зазвонил внутренний телефон. Одну трубку — к правому уху. Вторую — к левому. Сказал в левую: «Извините, минутку». В правую: «Вы меня поняли? Всего доброго! И, пожалуйста, совет на будущее: никогда не начинайте разговор с глупого вопроса: кто? Представьтесь сначала». Трубка легла на рычажок. А диалог с невидимым собеседником продолжался: «Короче, пожалуйста. Почему предусмотрена одинаковая оплата? И в министерстве живые люди сидят. Послушайте меня. Извольте разработать нормы, предусматривающие оплату за марочность стали. Раз! За высокое качество. Два! За безусловное соблюдение технологии. Три! За спецзаказы. Четыре! За наивысший выход годного. Пять! Все!»

Будько откинулся на спинку стула. В душе не одобрял молодого начальника, категоричность суждений, резкость. К людям подходик нужен, хозяйство-то ого-го! Играя на доверительных чувствах, сказал:

— Я опыт проводил: вырублю телефон на полдня. Оказывается, печи работают и металл идет, как обычно. Конечно, особая срочность если, найдут кому нужно.

— Оригинальный метод, — насмешливо прищурился Радин. Привычным движением потер указательным пальцем за ухом.

— Н-да, все к лучшему. Сейчас как подумаю, что это, — Будько кивнул на тумбочку, уставленную телефонами, — предназначалось на мою голову, — б-рр! Настоящая диспетчерская! Лады. Я в цех пойду. Прогуляюсь.

— С какой целью? — Радин выжидательно посмотрел на Будько.

— Вы что, контролируете заместителя? — округлил глаза Будько. Шутит или серьезно?

— А почему бы и нет? Поясню. Во-первых, контроль помогает избежать дубляжа в работе. Во-вторых, у вас свой стиль, у меня — свой. Посему прошу без моего ведома не принимать кардинальных решений.

— Все? — резко спросил Будько. Он и не помнил, когда еще с ним разговаривали таким тоном.

— Когда будет все, я скажу, — ровным голосом, смотря в упор на заместителя, продолжал Радин. — Мой распорядок дня таков: утренний обход цеха с семи ноль-ноль до восьми ноль-ноль. Оператив до девяти ноль-ноль. Затем два инженерных часа. Заметьте, я полностью отключаюсь от административных дел. Закрываюсь и работаю как рядовой инженер. А вы, будьте любезны, на это время все текущие вопросы возьмите на себя.

— Благодарю за доверие, но у меня тоже есть личный творческий план, — на всякий случай сказал Будько.

— Выберите другое время, — и, не дав возможности передохнуть, перешел на другую тему: — А сейчас, пожалуйста, кратко охарактеризуйте старших конверторщиков. — Радин, считая вопрос решенным, не глядя на заместителя, взял авторучку, придвинул блокнот.