Восьмой поверенный

— Не расстраивайся, я одолжу тебе свой, пока не привезут новый из Италии, — утешая его, сказал Тонино и положил руку ему на плечо.

Синиша недоверчиво покачал головой.

— Отлично, — сказал он, улыбнувшись, потом выпрямился и посмотрел в лицо Тонино: — Ты мой верный оруженосец, поэтому я, как настоящий рыцарь, которому дорога его честь, должен попросить у тебя прощения. Я вел себя как последняя тварь. И я действительно, ну это, сожалею о случившемся.

— Не переживай, дорогой поверенный, я тебя уже простил.

— Но знаешь, ты мог сразу сказать о горшке и всего этого цирка не было бы.

— Если ты воскресишь в памяти то, как любезно ты со мной разговаривал, то, пожалуй, признаешь, что и сам бы мне его не дал, если бы я вот так себя вел. Представь, что я первый начал поносить твой телефон: разве ты упустил бы случай отплатить мне, сказав что-нибудь неприятное в адрес «Аделины»?

— Угу, — признал Синиша. — Ну да, сорри.

Тонино примирительно закивал.

— Кстати, а где ты нашел мобильник? Где я его забыл?

— Все просто. Утром, когда я понял, что ты не собираешься совершать дома свои утренние ритуалы: пить кофе и, хм, все остальное, я поднялся в твою комнату, чтобы взять ночную вазу. Мобильник лежал на рабочем столе. Вот.

— Хорошо, ты мог мне его сразу отдать.

— Хе-хе, честно сказать, мне хотелось слегка тебя потомить, как говорят, на медленном огне. Подчеркиваю, на медленном, а не на таком, какой бушевал внутри тебя давеча.

— Какое-то у тебя сегодня слишком игривое настроение. Сначала будильник в тарелке, потом горшок, потом мой мобильник…

— Прости, пожалуйста, это все волнение перед дорогой. Я всегда нервничаю, когда куда-то еду.

— Волнение перед дорогой… — улыбнувшись, Синиша посмотрел на него, как на ребенка, потом вдруг посерьезнел и задумался. Волнение перед дорогой, как давно он его не ощущал!

— Да-а, как говорят немцы, райзефибер… — вновь заулыбался поверенный. — Слушай, я хочу тебя кое о чем спросить, что меня уже давно интересует… Но все было как-то неудобно, что ли…

— Конечно, спрашивай.

— Как так вышло, что ты никогда… Я хочу сказать, ведь все третичане так или иначе побывали в Австралии, правильно?

— Все до одного, за исключением меня и моего отца.

— Вот. Почему же вы со стариком там никогда не были? Ну или даже фиг с ней, с Австралией, как так вышло, что ты ни разу никуда не выезжал с Третича, не пытался куда-нибудь вырваться?

Тонино задумался. «Аделина» тихонько тарахтела, мягко покачиваясь на волнах, как будто она тоже помирилась с поверенным и тоже хочет узнать ответ на этот вопрос.

— Это… — начал Тонино, потом улыбнулся и замолчал. На его лице отобразилось напряжение, как будто он сдерживал в себе слова, готовые вывалиться на палубу катера.

— Будучи мальчишкой, я прожил несколько незабываемых месяцев на Вториче, в той самой семье, где для меня теперь собирают газеты. Я начал ходить в старшую школу, но в один прекрасный день за мной приехал отец, забрал меня из школы и вернулся со мной на Третич. Потом, после смерти мамы, он стал еще более строгим и требовательным. Однажды ночью я тайком залез на «Аделину», добрался до Вторича и сел на паром. Но потом на борту я испытал череду таких страшных унижений, таких издевательств и насмешек, что соскочил с парома, едва он пристал в порту Первича.

— А куда ты хотел сбежать?

— Не знаю, куда угодно. Но я так разволновался и испугался, что решил вернуться. Несколько месяцев спустя, пока я набирался мужества для нового побега, в порту случился несчастный случай: отец упал с «Аделины», после чего стал инвалидом. И я остался с ним.

— Понятно, а что было на пароме? Кто там тебя так достал, что вообще произошло?

Тонино зажмурился и сильно сжал зубы, потом открыл глаза и улыбнулся:

— Об этом я тебе обязательно расскажу, но не сейчас. Мне кажется, что в данный момент гораздо важнее, чтобы ты вышел на связь с Загребом. Разве не для этого мы затеяли наше путешествие? Нет смысла тратить время на пустяки.

Синиша просиял:

— Знаешь что? Будь ты женщиной, я бы тебя расцеловал.

Он похлопал кормчего по спине и быстро спустился в каюту.

* * *

С:/Мои документы/ЛИЧНОЕ/Жельке

Пушистая моя перепелочка!