Воспарение [= На подъеме]

Он положил конфеты в миску у входной двери и прошёл в свой кабинет. Включил компьютер, но не щёлкнул ни по одному рабочему файлу на десктопе. А открыл календарь на следующий год. Все числа были чёрными, за исключением праздников и специально отмеченных, которые были красными. В следующем году Скотт отметил только одно число: 3 мая. Приписка, также красным, состояла из одного слова: НОЛЬ. Когда он удалил её, 3 мая снова стало чёрным. Он выбрал 31 мая и в поле напечатал НОЛЬ. По его мнению, теперь именно в этот день он должен был лишиться веса, если процесс не продолжит ускоряться. А тем временем он намеревался наслаждаться жизнью; скотт чувствовал, что уже давно задолжал себе. К тому же сколько людей в терминальной стадии могут сказать, что чувствуют себя абсолютно прекрасно? Порой ему вспоминалась пословица, которую Нора услышала на собрании АА[18]: прошлое — история, а будущее — мистерия.

И, кажется, она очень хорошо вписывалась в его текущее положение.

* * *

Первые ряженные посетители заявились к нему около четырёх, а последние чуть позже заката. Среди них были призраки и гоблины, супергерои и имперские штурмовики. И на удивление один ребёнок был в бело-синем костюме почтового ящика; его глаза виднелись через щель для писем. Большинству детей Скотт дал по два маленьких шоколадных батончика, а почтовому ящику — три, потому что он был самым классным. Ребята помладше были в сопровождении родителей. А припозднившиеся были постарше и в основном сами по себе.

Последняя пара — мальчик и девочка — которые, предположительно, были Гензелем и Гретель, появилась около половины седьмого. Скотт дал каждому по паре батончиков, чтобы они не напакостили ему (хотя они — возрастом около десяти-одиннадцати лет — не выглядели особенно шаловливыми), и спросил, видели ли они ещё кого-нибудь в округе.

— Неа, — сказал мальчик. — Кажется, мы последние. — Он пихнул девочку локтем. — Ей надо было навести причёску.

— Что вы получили там? — спросил Скотт, указывая на дом, где жили Маккомб и Дональдсон. — Что-нибудь хорошее? — Ему в голову пришла мысль, что Мисси могла приготовить на Хэллоуин что-то особенное вроде морковных палочек в шоколаде.

Глаза маленькой девочки округлились.

— Наша мама сказала не ходить туда, потому что те леди не хорошие.

— Они лесбянки, — пояснил мальчик. — Папа так сказал.

— А, — произнёс Скотт. — Лесбянки. Понятно. Теперь ребята бегите домой. И не сворачивайте с тротуара.

Они пошли дальше своей дорогой, копошась в мешках со сладостями и подсчитывая улов. Скотт закрыл дверь и посмотрел на миску — она опустела только наполовину. По его подсчётам к нему явилось шестнадцать или, может, восемнадцать посетителей. Интересно, а сколько было у Маккомб и Данальдсон, подумал он. Был ли хотя бы один?

Он прошёл в гостиную, включил новости и увидел детей, выпрашивающих сладости в Портленде, затем выключил телевизор.

Не хорошие леди, подумал он. Лесбянки. Папа так сказал.

Идея пришла к нему так, как обычно приходили самые клёвые из них: почти полностью сформировавшейся, нуждающейся лишь в паре дополнительных штрихов. Разумеется, клёвая идея — не обязательно хорошая идея, но он решил воплотить её и увидеть, что из этого выйдет.

— Побалуй себя, — сказал он и рассмеялся. — Побалуй, пока не иссох и не испарился. Почему бы нет? Почему бы, блять, нет?

* * *

На следующее утро в девять часов Скотт вошёл в здание Департамента спорта Касл-Рока с пятидолларовой бумажкой в руке. За столом приёма заявок на участие в Индюшачьем забеге 12К сидели Майк Бадаламенте и Ронни Бриггс, парень из муниципальной службы, которого Скотт видел в «Пэтсис». Позади них в спортзале шла баскетбольная игра утренней лиги: футболочники против кожников[19].

— Эй, Скотти! — приветствовал Ронни. — Как поживаешь, мужик?

— Неплохо, — сказал Скотт. — Ты?

— Бойко! — воскликнул Скотти. — Так бойко, как только возможно, хотя они подрезали мне часы в МС. Не видел тебя за покером в четверг вечером.

— Был очень занят. Крупный проект.

— Знаешь, короче, ну то, что было в «Пэтсис» … — Ронни выглядел смущённым. — В общем, жаль, что так вышло. У Тревора Янта длинный язык, и когда он им треплет, все боятся затыкать ему рот. Потому что это отличный способ получить перелом носа.

— Ладно, всё в порядке, что было, то прошло. Эй Майк, можешь записать меня?

— А то, — сказал Майк. — Чем больше народу, тем веселее. Можешь составить мне компанию в самом конце вместе с детьми, стариками и доходягами. В этому году у нас есть даже один слепой. Сказал, что побежит со своей собакой-поводырём.

Ронни наклонился через стол и похлопал Скотта по переднему бамперу.

— Об этом не переживай Скотти, на каждой трёхкилометровой отметке будет врач скорой помощи, а на финише — целых два. Если выдохнешься, они разгонят твой мотор.

— Буду знать.