Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

Шпагин вышел в круг первым и пригласил замзава. Явно польщённая вниманием статного молодого человека, она скинула туфли, и пара в одиночестве провальсировала по поляне. В третьем подходе под песню Окуджавы «Возьмёмся за руки друзья» замзав совсем растаяла и тайком от остальных вручила ему почётную грамоту участника слёта, после чего довольный Шпагин переключился на спортивного вида физручку из 75-й школы.

Ирина ревновала Павла и ждала «белого танца», чтобы объясниться с ним. Несколько раз подходил Трофимов, но она даже не взглянула в его сторону.

Юрик был в отчаянии. Как нельзя кстати подвернулся Агафонов. Заговорщицки, как артист Никулин в недавно вышедших «Приключениях Шурика», он издал губами писклявый звук и пошевелил тремя пальцами, прижатыми к обшлагу куртки.

У них было! В кустах ждал Серёга Каретин, приставший к их отряду «ашник». В руках он держал бутылку портвейна. Трофимов молча выхватил бутылку, зубами сорвал пластмассовую пробку и одним глотком понизил уровень содержимого сосуда на треть. Вытер рот рукой и вернулся на танцплощадку. Под ужасную запись Чака Берри «Back in the U.S.A.» все лихо отплясывали рок-н-рол.

В прыгающей и извивающейся – кто как может – толпе Юрик увидел Щёлкину. Подошёл к ней, не говоря ни слова и не глядя в глаза, взял за талию и прижал к себе.

Трофимов умел танцевать, и сначала пытавшаяся его оттолкнуть девушка невольно поддалась задаваемому партнёром ритму. В объятиях Трофимова, пятнадцати летнего юноши, но необыкновенно сильного и на голову выше её, она ощутила совсем малюсенькую толику того, о чём мечтала, общаясь с этим предателем Шпагиным.

Сейчас, когда никто не мог видеть выражения её лица, она закрыла глаза и представила себе лицо Павла. Это его руки прижимали её к себе, это его губы были совсем рядом. Но тогда они пахли хорошим коньяком и одеколоном «Красная Москва»?!

«Боже мой, что я делаю! – очнулась Ирина, – это вовсе не коньяк, а какой-то жуткий запах. И что делают эти руки».

Захмелевший Юрик в каком-то бреду засунул руку, обнимавшую партнёршу за талию, за пояс юбки и ощутил влажную от пота кожу. Ирина громко вскрикнула, но на её счастье из-за грохотавшей музыки её никто не услышал.

Она собрала все свои силы и оттолкнула Трофимова.

Сергей с неведомым ему до сей поры чувством какой-то животной ревности наблюдал как танцует – нет, обнимается с этим гадом! – его любимая женщина. Вдруг, что-то произошло, ему показалось, что женщина закричала, потом Юрик упал, а Ирина Николаевна вырвалась из толпы и побежала прямо на него.

Сергей приготовился ей что-нибудь сказать, но она оттолкнула его и понеслась куда-то в темноту.

От бьющего в лицо света от костра он не мог видеть её лица, но расслышал или почувствовал, что она плачет.

Утром следующего дня все погрузились в автобусы и под вой гаишных сирен колонна быстро полетела в Москву.

Щёлкина устроилась спиной ко всем на переднем сиденье, с самого начала положив на соседнее кресло рюкзак, чтобы никто не смел покушаться на её одиночество.

Павел приземлился среди ребят на широком диване в конце салона и объяснял как лучше метать топорик и ножи.

Трофимов, мучимый похмельем, – после своего «падения» он ещё добавил «Тринадцатого» – всю дорогу хмуро смотрел в окно. Сначала он напряжённо пытался восстановить в деталях, что произошло между ним и старшей пионервожатой, – от этого теперь зависело, как он только что осознал, его будущее нахождение в школе, – но так ничего толком не вспомнил, плюнул и сосредоточился на машинах, пролетавших с огромной скоростью по встречной полосе.

Ленка Елина уселась спиной к движению у окна напротив Агафонова.

Светка Сазонова почти упиралась в ноги Сергея своими большими круглыми коленями. Она перестала ненавидеть Сергея и теперь настойчиво пыталась втюхать ему двух недавно родившихся хомячков, семья которых в составе пяти толстых особей проживала у неё в доме. Сергей Иванович лениво уворачивался от её дурацкого предложения.

Лена искоса рассматривала Сергея. За эти два с половиной дня он резко похудел и как-то вытянулся. На руках и ногах рельефно и красиво проступили мышцы. Лицо вытянулось и стало как-то строже. Серые глаза глубоко утонули в глазницах, а нос, наоборот, удлинился и выступил вперёд. Тёмные волосы выгорели на солнце, отрасли и стали волнистыми. Не изменились только губы – такие же пухлые и ярко красные.

Сам Сергей давно не видел себя в зеркале и поэтому, не понимая столь пристального внимания со стороны Ленки, по привычке, с несильным раздражением ожидал от неё просьбы снова потрясти головой и растопырить пальцы. Куда сильнее его раздражала голова Сазоновой, которая из-за гигантского роста её хозяйки мешала следить за Ириной Щёлкиной. С одной стороны, он очень переживал за неё, а с другой немного гордился тем, что кроме него, Трофимова и вездесущих сестёр Мирошкиных никто больше не знает, что произошло со старшей пионервожатой в эти дни.

***

Мать Сергея, Мария Ивановна, открыла дверь и какое время стояла на пороге, не пропуская сына, пытаясь рассмотреть в сумраке коридора, кто это ещё пожаловал.