Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

– А…а, тогда понятно, – ухмыльнулся сын.

– Ничего тебе не понятно, – сказала мать и выхватила у него книгу. – Ты, смотри, не вздумай так шутить, когда встретишь его.

– А чего мне с ним встречаться?

– А того… – губы матери немного дрожали, – Подруга с работы «сосватала» меня этому Фурсову. Он теперь собирается издавать пятитомник стихов поэта, а я буду ему помогать перепечатывать рукописи. За деньги, конечно. Ты представляешь, как повезло. Это же надолго!

– А я-то здесь при чём?

– А вот как раз сегодня я должна была забрать у него первую часть рукописи. Живёт он на той стороне в «двадцать первом». Ты знаешь – где кинотеатр «Пионер». Ты, милый, сходи, пожалуйста, забери у него, а я позвоню, предупрежу. Мне-то далеко. Ноги что-то болеть стали.

– А что с ними?

– Не знаю. Врачи говорят артрит какой-то. Откуда ему взяться? Ведь я не старая ещё, поди.

– Моложе не бывает, – сказал Сергей и поцеловал мать в глаза. – И очень хорошо, будет чем заняться, а то все мои друзья разъехались кто куда.

Добраться до Фурсова матери действительно было бы непросто, подумал Сергей.

Всю длину проспекта прокладывали новую «Филёвскую» линию метро. Посредине самой широкой улицы в Москве на дне широкого котлована устанавливали железобетонные стены туннеля. Перебраться на другую сторону, чтобы сесть на автобус, можно было, пройдя метров пятьдесят и затем пересечь мост. Но Сергей решил идти пешком по своей.

Из арки «двадцать шестого» неожиданно вынырнул Юрик Трофимов.

– Серёга! – как ни в чём не бывало, обрадовался он, – а ты что здесь делаешь?

– Да так, по делам, – осторожно ответил Сергей, привычно ожидая от Юрика подвоха. В то же время он с удовлетворением отметил, что Юрик оценил его постройневшую фигуру, и тут же смутился, когда тот перевёл взгляд на висевшие на нём мешком брюки.

– А я тут… – почесал голову Трофимов, немного помялся, оглядываясь по сторонам. – Слушай, ты тогда здорово так ножи-вилки метал.

– Это случайно вышло, Юрик, не волнуйся.

– И я думаю случайно. Ну куда тебе. Впрочем, – он выразительно посмотрел на ни с того ни с сего ставшие широкими плечи Сергея и вдруг нарочито пафосно произнёс, – вот что большая любовь с человеком делает.

– Это ты о чём, – спросил Сергей, и твёрдо посмотрел в глаза Юрику, решив защищать до конца доброе имя Ирины Николаевны.

Трофимов не выдержал его взгляда и, кажется, смутился. Немного потоптался.

– Слушай, – вдруг сказал он. – Купи нож, деньги позарез нужны на подарок одной дамочке.

Он ждал реакции Сергея, но тот был готов к такой провокации и был абсолютно спокоен.

– Денег нет.

– Да ты только посмотри, что я у папани надыбал!

Он достал из кармана какой-то плоский, похожий на футляр для авторучки предмет. Сергей удивлённо поднял брови.

Внезапно Трофимов куда-то нажал и из футляра прямо Сергею в живот с лёгким щелчком выскочило длинное узкое лезвие. Сергей отшатнулся.

– Да не боись ты. Смотри, оно фиксируется.

Трофимов сильно пошатал лезвие которое осталось абсолютно неподвижным.

– Клёвая штуковина! Это тебе не простая «бабочка», а оружие спецназа вермахта. Видишь.

На рукоятке ножа Сергей различил свастику.

– Ну как, берёшь? Двадцатку давай.

– Да пошёл ты к чёрту, – раздражённо сказал Сергей: Юрик, похоже, специально не убирал нож от его живота.—У меня дела. Извини.

– Ну, была бы честь предложена. Пока.

Юрик без особого усилия надавил на лезвие и нож снова превратился в безобидный пенал. Пошел в сторону «тридцатого», не оборачиваясь, махнул рукой с зажатым в ней ножом, а Сергей, во избежание ещё каких либо неожиданных встреч, перешёл на другую сторону проспекта. Вспомнил намёк Трофимова на счёт большой любви, подумал: «Как там Ирина Николаевна? Наверное переживает? Хорошо бы её повидать».

В «Пионере» шла «Великолепная семёрка». В кассу вытянулась огромная очередь. Над гомонящей ребятнёй рыжей башней возвышалась голова Светки Сазоновой. Может успею к ней подсоединиться, подумал он.

Он прошёл в арку, нашёл шестой подъезд и поднялся на третий этаж.

Такой входной двери как у члена союза писателей Фурсова он никогда не видел. Железная, обитая кожей, изощрённо перехваченной серебряной витой проволокой. Посредине двери глазок, который приоткрылся почти сразу, как только Сергей позвонил.

– Это я, товарищ Фурсов, Сергей Чаплыгин, – крикнул он зачем-то в глазок, – меня мама прислала.

Дверь залязгала затворами, приоткрылась на цепочке.

– Вы от Марии Ивановны? – спросил настороженный глаз через открывшуюся щель.

–Да, пришёл за руко…

Дверь захлопнулась и вновь открылась нараспашку.

Перед Сергеем в блестящем халате и домашних тапочках с загнутыми по-турецки носами стоял высокий, под два метра ростом, мужчина, лет пятидесяти. Большая высоколобая голова покрыта седой щетиной. Короткий маленький нос. И совсем некстати – маленький ротик с по-детски пухлыми красными губами. Из под белесых бровей на Сергея в упор смотрели два немного мутных и бесцветных глаза.

– Проходи.