Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

– Дубина, – это же «Один день Ивана Денисыча», а это вот – «Говорит Москва». А это… Мама дорогая! Бродский!

– Не знаю. Не читал.

Яша снова исчез и вернулся, держа в руках сброшюрованную суровой ниткой книгу. Илья прочитал: «Доктор Живаго. Часть первая». И тут до него дошло. Это-то он читал в «Новом мире» за 1956 год. Когда-то случайно наткнулся в библиотеке отца. Отец увидел и молча отобрал Пастернака.

Чапа сначала с лёгким недоумением, а затем с презрением наблюдал, как его товарищи, которые только что возились с рыдающей девицей, вдруг всё бросили и углубились в чтение каких-то мятых бумажек.

«Нет, всё-таки этот подонок Смирнов прав – у советской интеллигенции точно крышу снесло».

Обнаружив интересное место, Яша читал вслух. Его перебивал Илья: «Нет, ты только послушай!» Они ликовали, впитывая запретный партией и правительством плод. На лице Яши застыла блаженная улыбка.

Чапа ругнулся про себя и пошёл в туалет.

Илья и Яша даже не заметили, как на кухне появилась Мила.

– Папа проснулся, – вынуждена она была сказать громко.

– Папа? Какой папа? – Илья в недоумении уставился на Милу. – Ах этот.

– Это вы зря. Он не всегда такой, – обиделась Мила и отвернулась.

Плечи её снова начали подрагивать. Она приложила к лицу тряпку, которой вытирала со стола. Яша бросился к ней, зашептал что-то ласковое.

Внезапно Мила вырвалась и с кулаками бросилась на выходившего из туалета Чапу.

– Как ты смеешь! Вон отсюда! Ненавижу!

Чапа лениво отмахивался от маленьких кулачков девчонки, потом схватил её за руки.

– Ну хватит, надоело, – зло сказал он. – Мужики, она сама виновата.

Милка оттолкнула его и снова бросилась к себе в комнату. Маленький Мещеря подскочил к Чапе и схватил его за грудки.

– А…а! Так ты с ними заодно! Подлец.

Чапа легко разжал его руки и отстранил от себя, при этом он всё время смотрел на Илью.

– Яша, оставь его, пожалуйста. Значит, говоришь, тебя здесь не было? – спросил Илья.

Яша, тяжело дыша, отступил на шаг, продолжая сверлить Чапу глазами, он прижал руки с сжатыми кулаками по швам и мелко подпрыгивал на месте.

– Я пытался его остановить, – сказал Чапа. – Милка успокоится и сама всё расскажет. А если нет, – добавил он угрюмо, – тогда не знаю…

– Так, идём на допрос, – сказал Илья.

Отцу Милки явно было плохо, в уголках его глаз Илья заметил белых червячков глазной слизи, лицо опухло, под носом свисала прозрачная капля. Шурыгин быстро смахнул каплю рукавом рубахи. Попытался сесть. Заметил Милу, застывшую в дверях.

– Ты чего это, дочка, плачешь? Это они тебя обидели?

Попытался привстать и плюхнулся обратно.

– Не мы, гражданин Шурыгин, – сказал Яша, – а приятель ваш.

Взгляд мужчины застыл на брошюре, которую держал в руках Илья. Дёрнулся и испуганно огляделся.

– А он здесь?

– Сбежал с места преступления.

– Ты вот что, мужик, – не выдержал Яша, – ты нам мозги не компостируй. Дочь твоя подверглась насилию, а ты ничего не знаешь?

Милка вскрикнула и опять скрылась у себя.

– Ничего не помню, – всхлипнул отец Милки. Достал платок, высморкался, аккуратно сложил, им же протёр глаза. Выдержал паузу. – А вы, собственно, зачем здесь?

Взгляд его в очередной раз остановился на брошюре.

– Это не моё! Сразу предупреждаю, товарищи комсомольцы, – вдруг выкрикнул он.

– Да мы не за этим, папаша, – Яша привстал и навис над ним, – впрочем… Если вы сейчас не подтвердите, что сержант Сиротин…

– Не знаю такого,—быстро сказал Шурыгин.

– Он уже майор, Яша,—заметил Илья.

– Майор? Чёрт! Какое это имеет значение. Этот майор пытался изнасиловать вашу дочь! И вы сейчас это подтвердите, иначе вот это, – Яша ткнул пальцем в брошюру, – сегодня же окажется там, где надо. И не только это. Откуда у вас ротапринт? Кому и как вы передаёте запрещённую партией литературу, кто ваши сообщники?

Илья с удивлением взглянул на Яшу. И без того всегда бледное, обрамлённое черными прямыми волосами лицо друга приняло какой-то голубоватый оттенок, рот подёргивался в дикой и жесткой усмешке. Илья насторожился, вспомнив его недавнюю выходку у подъезда генсека. С парнем, очевидно, не всё в порядке.

На мгновение Яша обернулся и вдруг подмигнул Илье. А ведь он играет, решил Илья. Он перевёл взгляд на милкиного отца и тут же отвёл газа, ему стало страшно неудобно и неприятно до тошноты видеть, как взрослый мужчина нервно теребит концы рубашки, беззвучно шевелит губами, непрестанно сморкается в мокрый платок и то и дело заискивающе заглядывает в глаза то одного, то другого палача.

Ему вдруг захотелось помочь этому человеку.

– Подожди, Яша, – сказал он, – он что-то хочет сказать, а ты ему не даёшь. Говорите, гражданин.

– Водички, – еле слышно потрескавшимися от «засухи» губами прошептал тот, и вдруг громко крикнул: – Мила, принеси воды!

Опорожнив стакан, протянутый дрожащей рукой дочери, он как-то сразу расцвёл. «Ему бы ещё рюмашку, – подумал Илья, – и совсем хорош будет».

Мужчина тихонько рыгнул и упёрся в молодых людей мгновенно просветлевшим взглядом.