Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

Аккуратно, как учили, Илья включил зажигание, дёрнул левый поворотник и на первой скорости, не переключаясь, боясь заглохнуть, подкатил к воротам посольства. Уже на подъезде он с силой надавил на гашетку. Раздался страшный рев (они не знали, что вчера в ГОНЕ обычные гуделки заменили на сирены). У Ильи заложило уши и взмокла спина, а Мещеря скатился от неожиданности на пол. Постовой, похоже, тоже «наложил в штаны» и не стал вглядываться, кто за рулём, а наоборот суетливо бросился помогать воротам открываться.

Илья отпустил гашетку только после того, как они оказались во дворе посольства.

На лестницу высыпали, наверное, все сотрудники посольства, кроме самого посла. Все были настолько напуганы и обескуражены, что без всякого сопротивления пропустили Илью и Яшу в здание. Только на широкой лестнице их скрутили охранники.

Через часа полтора друзей достали из какой-то подсобки, забитой пустыми картонными ящиками и тряпками, и привели к послу.

Посол выглядел совершенно спокойным. Угостил чаем, шутливо пообещал сообщить родителям о недостойном поведении советских юношей, которое могло привести к международному скандалу, и надрать уши, если в следующий раз они решат угнать самолёт или танк.

Яша сразу взял всю вину на себя.

– И вообще, еврей здесь только один – это я, – сказал он, выставив грудь вперёд.

– А я тогда кто по вашему? – расхохотался посол.

Выслушав просьбу Яши, он сказал, что ничего не может обещать советскому патриоту Земли обетованной. «Закон не на вашей стороне, Яша». Но он приложит все усилия, чтобы помочь мальчику выехать в Израиль.

Обратно на территорию СССР посол вывез их в багажнике своей машины и высадил где-то в Измайлово только после того как убедился, что слежка отстала. На прощание посоветовал Яше, как только тот получит паспорт, обратиться лично к нему за получением визы.

Шурыгина

Пока ехали в метро, Илья всё время оглядывался, подозревая в каждом пассажире агента КГБ. Яша, наоборот, с вызовом встречал любой случайный прямой взгляд. Ближе к дому оба успокоились.

Когда вышли из метро было около пяти вечера. Родители ещё на работе, дома делать нечего. Решили покурить и ещё раз обсудить произошедшее.

Илья предложил остановиться в их беседке у детской площадки, но Яша привёл его к другой, о существовании которой Илья и не догадывался.

Только когда уселись, он обнаружил, что отсюда сквозь кусты хорошо виден подъезд Милы.

– Так ты отсюда следил за мной?

– Я не следил, так получилось. Илья, прошу тебя, скажи честно, между вами что-то было?! Она так на тебя смотрела и потом, когда ты ушёл, долго ещё стояла.

Илья помедлил. Сказать по правде, он сам ещё не решил, что у него с Милой. Он хорошо помнил, какое необычное ощущение испытал, когда она вдруг поцеловала его и потянула к себе, но последовавшие вслед за этим события избавили его от душевного и физического волнения, которое могло естественно возникнуть, если бы у их романтического приключения был иной, не такой тревожный, конец. Уже тогда, у подъезда, он смотрел на неё как на маленькую, наивную и привязчивую девчонку.

И вот теперь – вопрос ребром.

– А это тебе зачем?

– Люблю я её, – каким-то бесцветным голосом ответил Яша. – Вот я уеду, – он сказал это так, как будто в кармане у него уже лежала виза, – пришлю ей вызов. Но всё это время она здесь, с тобой останется.

– А она что…, любит тебя?

– Не знаю. Но отношение с её отцом я наладил. Выпивали пару раз. – Яша поморщился, вспоминая, и передёрнул плечами, добавил уныло: – Я ему понравился.

– Этого мало, – вздохнул Илья.

***

Год назад родители устроили классу, где училась Милка, экскурсию в Ленинград. Старшая пионервожатая попросила, чтобы кто-нибудь из комсомольцев восьмого «Б» сопровождал семиклашек в этой поездке. Согласился только Яша, который давно мечтал побывать в северной столице.

Двадцать человек, плюс математичка классный руководитель Зинаида Ивановна, ехали в набитом под завязку плацкартном вагоне. До города оставалось часа три, когда проводница объявила, что все туалеты в поезде закрыты по причине внезапной неисправности. Сама куда-то испарилась. Мальчишки выходили в тамбур и «сливали» в межвагонном переходе. Девчонок запирали в том же переходе с двух сторон и охраняли, пока они делали своё дело.

Всё ничего, но в конце концов стал давать себя знать сухой паёк: курица, колбаса, хлеб. Все смущались и крепились. Назло природе заговорили о счастье. В конце дискуссии – поступить в институт, выйти замуж, написать книгу и тэ-пэ – Мешеря не выдержал болтовни мелюзги и как старший и более опытный товарищ сформулировал, лёжа на верхней полке:

– Счастье—это во-время приземлиться на фаянсовое очко.

Все дружно задумались и замолчали. Появилась проводница, что-то долго выговаривала классруку, не стесняясь в выражениях:

– Загадили, завоняли!

Поезд невыносимо долго мостился к перрону. Их вагон был последний. С того места, где они вышли на перрон, с трудом можно было прочитать название вокзала – «Московский», и именно там были туалеты. Милка, вся пунцовая от стыда, глядя Мещере в глаза, сказала: