Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

Наша планета опутана плотной сетью трагедий. И с жизнью на ней примиряет лишь то, что на фоне боли иногда все же вспыхивают искорки маленьких побед.

Покинув водопой, мы минут семь шагаем по тропе, круто взбирающейся вверх. Она тянется по сыпучему склону холма, но выглядит на удивление хорошо утоптанной; шимпанзе пользуются ею на протяжении многих поколений. Откуда-то сверху вдруг доносится ворчание, и мы резко останавливаемся. Я задираю голову, но ничего не вижу.

Кизза замечает Кети, все еще не выпускающую из рук трупик детеныша.

«Те шимпанзе, чьи детеныши умирают вскоре после рождения, – говорит Кэт, – похоже, оправляются от потери быстрее, чем матери, которые успели как следует привязаться к своему малышу».

В 2018 году косатка, известная под именем Талекуа, она же – особь J35 из резидентного для северо-западной части Тихого океана стада «J», толкала перед собой по поверхности моря трупик своего новорожденного детеныша целых 17 дней, преодолев 1600 километров. Кен Балкомб, изучающий этих китов уже добрых полстолетия, назвал ее маршрут «скорбным погребальным шествием»[340]. Детеныш Талекуа прожил всего полчаса после появления на свет; но мать успела увидеть его живым и почувствовать ту крепчайшую привязанность к своему отпрыску, которая отличает известную прочными родственными узами культуру косаток и обычно сохраняется у самок до конца жизни. Поскольку новорожденные косатки все чаще гибнут из-за оскудения запасов рыбы и избытка токсинов в океане, газета The New York Times напечатала редкий для этого издания некролог, посвященный не человеку. В нем было сказано, что тысячемильное погребальное шествие Талекуа «похоже не просто на проявление скорби. Оно похоже на обвинение»[341]. Это обвинение в том, что продолжающееся уничтожение популяций дикого лосося – из-за хищнического вылова, работы рыборазводных хозяйств, вызывающих распространение паразитарных заболеваний, строительства плотин, вырубки лесов, загрязнения рек – все чаще становится причиной того, что косатки голодают, а их детеныши умирают. Так что шимпанзе – не единственные, чье существование становится с каждым годом все тяжелее.

Кети таскает с собой умершего детеныша уже 10 дней; одна самка шимпанзе из Западной Африки не расставалась с трупиком своего малыша 27 дней[342].

Когда меня спрашивают, есть ли у животных «представление о смерти», я спрашиваю в ответ: а есть ли такое представление у людей? Человеческие воззрения на смерть многочисленны и разнообразны. Одни люди считают, что, умирая, мы просто перестаем существовать. Многие верят, что после смерти воссоединятся с теми, кого любили на своем земном пути. Большинство хранят веру в некую вечную жизнь, представляя ее себе либо как колесо кармических перерождений, либо как вечные муки в аду и т. д. Инки считали своего императора бессмертным и обращались с его мумией так, словно он и не умирал[343]. Мигель де Эстете, сопровождавший конкистадора Писарро, описывал мертвых императоров инков как «восседающих на тронах в окружении прислужников – юношей и женщин с опахалами в руках, которые оказывали покойным властителям такие же почести, словно они были живыми». Разговаривали эти мумии через медиумов, раздавая советы и приказания. Все их богатство по-прежнему принадлежало им; ничто из него не переходило наследникам, и никто другой не смел занимать их дворцы. Это становилось непосильной ношей для экономики инков и нередко порождало политические распри. Но такой обычай, признаем сразу, крайний случай. Как правило, люди хорошо понимают разницу между живым и мертвым, однако «представления о смерти» у них, пожалуй, нет. У людей таких представлений множество.

«В какой-то степени шимпанзе понимают, что такое смерть, – замечает Кэт. – Они ведь убивают обезьян. А случается – и других шимпанзе. Значит, они должны знать, что такое смерть».

И похоже, что они действительно это знают. Иногда они сами становятся причиной чьей-то гибели; иногда они становятся свидетелями несчастных случаев со смертельным исходом и явно сознают, что происходит. Если какой-нибудь шимпанзе разбивается насмерть, упав с высокого дерева, другие собираются вокруг, смотрят на погибшего с выражением, похожим на испуг, и обнимают друг друга[344].