Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

Важно другое – то, что шимпанзе умеют улаживать неизбежные конфликты. Они наделены чувством справедливости, и это помогает им сводить ссоры на нет. Примирение и прощение позволяют в ключевой момент отойти от края, не переступив черту. Они дают возможность придерживаться золотой середины, восстанавливают мир, когда в этом возникает необходимость, и поддерживают мир, когда он оказывается под угрозой.

Лиз возвращается к Лотти и подает сигнал – длинное почесывание. Она хочет смягчить отношения после недавней размолвки с матерью из-за куска мяса. Самки предаются непродолжительному грумингу, потом немного играют. Прикосновение исцеляет.

Когда Лотти удаляется, Бен и Талискер следуют за ней по пятам. Они все больше и больше сосредоточивают свое внимание на ней – и друг на друге тоже. Весь день, где бы ни уселся Талискер, Бен непременно устраивался так, чтобы оказаться по крайней мере на том же расстоянии от Лотти или чуть ближе к ней. С виду вроде бы ничего особенного не происходит, но оба самца неприметно проверяют и переустанавливают границы. При этом они то и дело прибегают к сеансам взаимного груминга – как бы все время приглушают готовый вскипеть котел до тихого побулькивания, снижая градус напряжения даже в условиях наиболее острой конкуренции.

В ходе нашей эволюции получение приоритетного доступа к сексу тоже побуждало самцов конкурировать друг с другом за статус и ранг со всеми сопряженными с этим усилиями и рисками. Столь широкое распространение сексуальных домогательств на рабочем месте показывает, что мы не так далеко ушли от шимпанзе; слишком уж часто мужчины полагают, что высокое положение дает им особое право на секс. И порой случается, особенно с излишне грубыми и наглыми альфа-самцами шимпанзе (таким, например, был Ник), что чем выше они поднимаются, тем жестче оказывается их падение.

Макаллан и Дауди подходят поприветствовать Бена.

«Они делают это только потому, что так положено, – говорит Кэт. – На самом деле сейчас их интересует только Лотти».

Оба садятся неподалеку от Лотти. Макаллан вытягивает руку и чуть-чуть разворачивает туловище; так он оказывается еще ближе к Лотти, хоть и старательно маскирует свое намерение. Но Бена не проведешь: он тут же делает движение в сторону Макаллана. Намека оказывается вполне достаточно.

Все поднимаются и снова трогаются с места. В большинстве случаев в это время дня они наверняка отправились бы проведать несколько больших фикусов, до которых отсюда всего 10 минут ходу. Но Кэт говорит: «Спорим на что хочешь: куда пожелает пойти Лотти, туда же потянутся и все остальные? Сегодня мир вращается вокруг нее».

Лотти, подавляя короткий хныкающий звук, оказывается в самом хвосте процессии.

Затем она останавливается.

Все остальные тоже останавливаются.

Лотти лезет на дерево. Талискер, естественно, лезет за ней. Бен отгоняет прочь остальных и забирается повыше Талискера.

Бен протягивает правую руку к покрытой листвой ветке и энергично трясет ее. Альфа-самцы вообще чаще жестикулируют и становятся адресатами жестов, чем прочие шимпанзе[371], однако Лотти, сидящая на несколько веток ниже, не отвечает на приглашение Бена.

Лотти спускается. Бен и Талискер спускаются тоже. Прежде чем скрыться в зарослях, Бен обрывает зубами несколько листьев. На этот раз настроение Лотти, видимо, изменилось, и она идет за ним.

Звезды наконец сошлись, и Бен спаривается с отзывчивой, готовой к зачатию Лотти. Он обтирает свой пенис пучком листьев, который потом подносит к носу и обнюхивает.

Мир Глава девятая

Сегодня Бен, альфа-самец, и Лотти, занимающая высший ранг среди самок, явно поглощены удовольствием от взаимного груминга. Но при каждом крике, раздающемся где-то вдалеке, оба замирают и прислушиваются. Полностью расслабиться они не могут никогда, ведь каждую минуту кто-то где-то что-нибудь да делает. Они внимательно вслушиваются в любые звуки, доносящиеся с разных сторон леса, – будто листают и листают ленты соцсетей в своих телефонах, пристально отслеживая, кто чем занимается, где и с кем.

Парочка донесшихся из чащи приглушенных уханий вроде бы не повод прерывать столь мирное и приятное общение. Но какими бы безмятежными ни казались текущие мгновения, никогда не знаешь, в какой момент вдруг вспыхнет следующая ссора (единственное, в чем можно не сомневаться, – что это непременно случится). Еще один крик внезапно привлекает всеобщее внимание. Лотти резко вскакивает с пронзительным «Уах!» и пробегает несколько шагов вперед. Бен не отстает от нее. Он уже весь взъерошился на случай, если угроза серьезна. Но он не хочет, чтобы Лотти уходила. Он целует ее открытым ртом в спину, обнимает ее и снова начинает вычесывать.

Спокойствие вроде бы восстановлено, но под внешне спокойной поверхностью что-то начинает закипать. Отдаленные голоса шимпанзе долетают сюда через толщу листвы тихими, приглушенными. Но Лотти снова мгновенно отзывается короткими, резкими выкриками, которые становятся все громче и переходят в протяжный вопль: «Уах! Ауи-и-и. Ауа-а-ах-х!»