Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся

Отчасти эта великолепно переданная картина повторяет сказанное ранее Билом в его «Естественной истории кашалота»: «Они лежат в матке, изогнувшись дугой… Молоко, отведанное господами Дженнером и Ладлоу, хирургами в Садбери, отличалось отменным вкусом и походило на коровье молоко, к которому щедро добавили сливок»[83]. У Мелвилла же это звучит так: «неродившийся кит лежит… как натянутый монгольский лук» и «молоко у кита очень сладкое и густое, оно неоднократно отведывалось человеком, очень неплохо идет с клубникой»[84].

Далее Мелвилл сообщает нам, что с полвека назад, в конце XVIII века, когда кашалоты жили еще небольшими группами (примерно так, как они живут в наши дни), они встречались чаще, а потому и походы китобоев были короче и выгоднее. Бил же описывает нам невообразимо огромные стада кашалотов, виденные им в 1830-х. «Я встречал стада, – поверяет он нам, – голов в пятьсот или шестьсот. И всегда при них были от одного до трех крупных "быков"»[85]. Мелвилл твердо верил, что кашалоты отвечали на все возрастающее давление, перестраивая свой социальный уклад, наращивая силу коллективной реакции на смертельную опасность.

В прошлые года (скажем, во второй половине минувшего столетия) эти левиафаны – небольшими стаями – встречались гораздо чаще, чем теперь… Дело в том, что, как выше уже было замечено, киты из соображений безопасности стали плавать теперь по морям обширными караванами… объединились в огромные армии, которые, однако, не так часто встречаются[86].

Все это свидетельствует о существеннейшей перестройке социальной организации вида, неизвестной мне по другим примерам. И, что особенно впечатляет, осуществилась она в масштабе всего Мирового океана. Как именно киты пришли к такому решению и как им удалось организовать столь глубокие культурные изменения, долгое время сообща поддерживать их, а затем постепенно ослабить, остается полнейшей тайной. Хотя, пожалуй, тонкое наблюдение Мелвилла, что все это было так, «будто… целые нации заключили торжественное соглашение и пакт о взаимной защите и поддержке»[87], наводит на мысль о том, как бесподобно функционирует уникальная клановая культура кашалотов.

Вероятно, до начала XVIII века люди практически ничего не знали о кашалотах. Так как обитают они обычно в открытом океане вдали от побережий, их разве что изредка замечали на мелководных шельфовых банках, изобилующих треской. Охотиться на кашалотов стали, по всей видимости, в 1720-х годах в Новой Англии. Томас Бил, будучи британцем, пишет, что кашалотов начали промышлять «немногие американцы». Число этих немногих быстро выросло, и в считаные годы «они не только истребили великое множество полезных животных, но и вынудили уцелевших искать себе более безопасные убежища, где те могли бы следовать своим естественным склонностям и где им не грозили бы ни погони, ни гарпуны»[88]. К 1770-м годам американцы уже били кашалотов «с рвением необычайным» и в северной, и в южной части Атлантики. Например, в то время один только Массачусетс снаряжал на промысел 183 судна, отправляя их искать добычу за дальние горизонты. И паровые гейзеры китовых фонтанов, которые моряки жадно высматривали среди волн, можно было считать белыми флагами, мольбой о пощаде.

В 1788 году один лондонский коммерсант снарядил, «ценой больших вложений»[89], корабль, рассчитывая проверить слухи, будто бы, если обогнуть мыс Горн и выйти в Тихий океан, кашалотов там можно найти столько, что это окупит любые затраты. «Амелия» вышла из Англии в первый день сентября 1788 года, а год и семь месяцев спустя, как с ликованием сообщает Бил, судно вернулось к родным берегам «с колоссальным грузом в 139 тонн спермацетового масла!».

Впрочем, понадобилось всего несколько лет, чтобы китобои опустошили и всю восточную часть Тихого океана. Промысловые походы становились все дальше, все продолжительнее. «Сирена» вышла из английского порта третьего августа 1819 года и прибыла к берегам Японии пятого апреля 1820-го. И там, как отмечает Бил, «натолкнулась на огромное множество спермацетовых китов». Команда воротилась домой спустя без малого два года и восемь месяцев. За это время китобои «благодаря своему усердию, отваге и настойчивости добыли в далеких пределах Северной Пацифики столь великое количество спермацетового масла, что было его не менее 346 тонн!».

Неслыханный доселе успех «вскружил немало голов, побуждая к действию всех, занятых этим промыслом и в Европе, и в Америке».