Воспитанница института для благородных девиц

Ни поголовный опрос всех, кто был на тот момент во дворце наследного принца, ни мой визит в институт, не дали результата. Минула ночь, занимался рассвет, а я так и не узнал, где моя Александра!

До того, как свалился с ног и отключился от усталости, я ещё успел отправить курьеров, собирая ту часть своей свиты, которая не отправилась со мной работать в посольстве. Эти драконы были только моими личными помощниками, и, лишь пока меня не было в стране, временно, подчинялась Арнольду, да и то, если не было моих прямых письменных указаний из Андарии.

После короткого отдыха, я с новыми силами приступил к поискам. Прежде всего, отправил пару своих драконов отпросить прислугу в летней резиденции на предмет того, куда могла отправиться Александра. Особенное внимание приказал уделить расспросам Лизы, с которой у Яблоньки были приятельские отношения, насколько я понял из еженедельных докладов. Остальные должны были облететь все знатные дворы столицы. Возможно, моя девочка устроилась на новую работу с учётом своего образования. Сам я обращался драконом, и кругами низко летал над всей столицей, прочёсывая сектор за сектором, отчаянно пытаясь уловить запах Яблоньки.

Вместе с моими драконами, которых я отправлял на задание в летнюю резиденцию, в столицу в полном составе прилетела моя семья. Отец был в шоке от того, что я оставил посольство и текущие задачи, о чём сообщил мне сразу после приветствия. Мать и Лола полезли обниматься, как ни в чём не бывало, радуясь встрече. Арнольд хмурился, но удивления не высказал, просто коротко поздоровался, будто догадывался, что я прилечу. Вольдемар тоже что-то помычал, не глядя в глаза.

Впервые в жизни, мне не только разговаривать, но даже видеть никого из своих самых родных не хотелось.

Шли дни… Мои бурные поиски Яблоньки ничего не дали. В столице Александра ни у кого не работала.

С каждым днём я был всё более расстроен и зол, но ещё не пришёл в отчаяние, поэтому тогда близкие, улучили момент, чтобы всё-таки поговорить со мной, им удалось это сделать.

Мать с сестрой, взяв меня в нежную осаду своих объятий, попыталась донести в оба уха, каждая со своей стороны, что-то о недостойном поведении моей Александры. Примерно о том же, но другими словами, уверенно вещал отец, и изредка поддакивал ему хмурый Арнольд. Вольдемар, после короткого приветствия в день первой встречи с родственниками, благоразумно больше не попадался мне на глаза.

Они говорили долго…

Я слушал, но не слышал.

В свете того, что я никак не мог найти свою девочку, не мог полететь к ней, когда пожелаю, всё остальное для меня вдруг потеряло значение. Я сам не ожидал, что так будет… Но было именно так. Они говорили, а я гнал от себя волнами набегающие панические мысли. А вдруг с ней что-то случилось? А вдруг сейчас, в этот момент её кто-то обижает? А если она страдает от голода, оставшись без работы? В такие минуты я смотрел на своих родных и меня охватывало чувство близкое к ненависти, и я вдруг понял, что, если с моей девочкой что-то случится, я не смогу простить их.

Но, как бы мне не хотелось найти крайних в том, что Александра потерялась, я понимал, что и сам сильно виноват. Себя я ненавидел тоже. Мог бы — избил бы. Уже ведь был опыт, когда я поручил заботу об Александре отцу. И что? Целый год над маленькой девочкой измывался учитель-дракон, а потом директриса довела бедняжку до лазарета. И этот опыт ничему меня, дурака, не научил! С чего я взял, что братья присмотрят за Яблонькой лучше? Наивно решил, что они лучше меня понимают, чем отец. Ведь оба тоже горячо любили и много говорили мне о своих любимых: Вольдемар об Элеоноре, а Арнольд об Елизавете.

Как я не пытался держать себя в руках, но искреннее негодование всё же вырвалось гневным упрёком, который, однако, мгновенно прояснил родне моё истинное отношение к Александре и полное игнорирование их долгих рассказов о ней.

— Как Вы могли не сберечь мою девочку? Я вам доверил самое дорогое! — вскричал я. — Где она?

В тот момент я был уверен, если бы я хотя бы знал, где она, мне сразу стало бы легче.

В это горькое лето я впервые, с того момента, как учуял удивительный аромат этой девочки, не знал её точного местоположения. И это было ужасно! Временами, паника, что я никогда её не найду, полностью затмевала мой разум. В минуты отчаяния, я метался в небе и оглашал окрестности бешенным рёвом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Особенно тяжело было в первый день осени. Посыльный принёс во дворец шубку и сапожки, которые я отправил ей с торговым обозом. Я принял их и… выбежал на улицу. Не хватало воздуха.

До того, как я в тот день встретил во дворе Вольдемара, и он заговорил со мной, думал, что мне стало абсолютно всё равно: кого моя Яблонька целовала и перед кем балет танцевала. Казалось единственно важным, чтобы только она была жива, только бы — здорова, только бы найти. Всё остальное… потом.

Старший брат, отводя взгляд в сторону, вдруг начал каяться. Заговорил о том, что потерял голову: