Воспитанница института для благородных девиц

— О! Я Вам так благодарна, госпожа Анна! — через мгновение Кларисса уже шустро усаживалась внутри красивой кареты, которая, кстати, подъехала к самому крыльцу школы. Я заметила светлую тканевую обивку сидений, совсем как на мягкой софе в нашей гостиной.

— Александра? — в голосе Анны звучало раздражённое нетерпение, а ещё… плохо скрытое презрение.

— Спасибо. Я прогуляюсь. Люблю дождь.

Пусть я отчаянно замёрзла, но представив, как оставляю мокрый след на обивке сидений в салоне, как все три девушки отодвигаются от меня подальше вглубь кареты, их высокомерное отношение… Лучше побегу по лужам! Не так уж далеко до дома.

Через мгновение, разбрызгивая воду, которая рекой струилась по проезжей части дороги, экипаж умчался в сторону нашего дома. А я, опустив пониже зонт, быстро зашагала следом, уже даже не тратя силы на то, чтобы обходить лужи — всё равно ноги абсолютно мокрые.

Естественно, после подобной прогулки, наутро я слегла с простудой. Хотя накануне, когда вернулась домой, я, и ноги попарила, и сухой меленной горчицы в шерстяные носки насыпала и надела их на ночь, и горячего отвара из лекарственных трав с мёдом напилась.

Сделала всё, чтобы не заболеть, так как просто не могла себе позволить подобной роскоши. Кто за мной будет ухаживать? Кому я нужна? Разве мачеха позволит отлёживаться? Лазарета, как в институте для благородных девиц, здесь нет, если кто-то заболевает, нужно посылать за доктором и платить ему немалые деньги, а потом ещё и лекарства в аптеке покупать. Я узнала всё это, когда Михаил так сильно руку повредил, что ему швы накладывали.

У меня, конечно, есть некоторая сумма, которую я скопила, работая гувернанткой, но я держала её про запас. Мало ли, как снова судьба моя повернётся. Не хочу, чтобы мачеха или сестра узнали, что у меня есть деньги. С них станется отнять их или выманить.

Поражаюсь жадности мегеры и опасаюсь остаться без гроша! Сейчас я целыми днями работаю всего лишь за еду, пусть даже и за господским столом. За проживание мачеха с меня ничего брать не может, потому, что этот дом и мой тоже. Но хитрая женщина каждый месяц находит что-то, что выставляет мне в счёт и требует расписку: оплата части суммы за дрова и уголь на зиму, счёта за чистку засорившегося колодца во дворе, оплата трубочисту, ремонт крыши нашего сарая и так далее и тому подобное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кроме того, за исключением мебели, конечно, из которой многое было из приданного моей мамы, в мои счета частично добавлена стоимость всего, чем я пользуюсь в доме: постельное бельё, полотенца, посуда, кувшин для умывания… Да, разве всё перечислишь? Мне удалось заставить мачеху исключить из этого перечня метлу, швабру, лопату для чистки дорожек от снега, вёдра, веник и тележку для продуктов. Всерьёз пригрозила мегере, что могу этим всем не пользоваться.

А в прошлом месяце, когда мы спорили о сумме очередной расписки, и мачеха в пылу перепалки вновь пригрозила выгнать меня из дому, я в ответ прикрикнула, что сама уйду и обращусь в городской попечительский совет. Мегера сразу притихла и уступила.

Но это только с течением времени я осмелела, потому, как освоилась, и понемногу всё больше узнавала о жизни вне ограничивающих и защищающих стен, будь то институтский забор или ограда резиденции правящего дракона.

Поначалу было так страшно оказаться один на один с этим миром! Чувствовала себя маленьким беспомощным щенком, которого бросили в холодную чёрную реку — гребла лапками, барахталась, внезапно оказавшись совсем одна. Как ни крути, а мачеха и брат с сестрой — моя единственная семья! И дом, в котором я живу и о котором сейчас старательно забочусь — это мой родной дом!

Только теперь я понимаю, что у нас в институте был свой отдельный мир, совсем непохожий на окружающий, настоящий. Чтобы воспитанницы были удобными и приятными для драконов, нас развивали, учили этикету, танцам, домоводству, а также математике и прочим наукам, но не тому, как торговаться на рынке, кому и насколько стоит доверять при первом знакомстве, как жить и ладить с роднёй, в семье и в своём доме и многому-многому другому.

Да, и место гувернантки наследного принца было лишь роскошным подобием такой же жизни, как в институте — отрезанной от большого мира. Я жила во дворце на всём готовом, крайне редко и ненадолго покидая его, практически всё время проводя с ребёнком, а из взрослых чаще всего общаясь с всё теми же институтками, которые тоже были гувернантками принца Артура.

Артур… Иногда, с грустью думаю о моём маленьком воспитаннике. Помнит ли он меня? После дня рождения дракончика, который мы так незабываемо отметили в заснеженном саду, наследный принц приходил к сыну почти каждый день и уделял ему своё время. К лету малыш подрос, стал разговорчив, игрив и уже не был так одинок, как тогда, когда я его впервые увидела. Он маленький и быстро меня забудет. А я скучаю по нему…