Воспоминания

Новая моя хозяйка была премилая, интеллигентная женщина. Она раньше много работала в армии спасения. У нее я отдохнула, но она боялась оставить меня у себя более десяти дней и обратилась к местному священнику. Последний принял во мне участие и рассказал некоторым из своих прихожан мою грустную историю, и они по очереди брали меня в свои дома.

Раз ко мне пришла знакомая эстонка, предлагая бежать в Финляндию, сказав, что одна женщина-финка за большие деньги переводит через границу. Какое-то внутреннее чувство тогда предсказало мне им не доверяться, и оказалось – правда. Взяв деньги, женщина эта завела барышню в лес и затем, сказав, что дальше идти нельзя, скрылась. Эстонка эта вернулась в Петроград пешком, без денег и под страхом ежеминутного ареста. Хороша бы я была с ней вместе!

Боюсь надоесть рассказами о своих похождениях. Скажу только, что в конце концов очутилась в квартире одного инженера, где нанимала комнату. Домик стоял в лесу, далеко за городом. Кроме других благодеяний этот человек первый позаботился сделать мое положение легальным. Он взял у знакомого священника паспорт девушки, которая вышла замуж, потом заявил, будто потерял его, и таким образом получил для меня новый паспорт: благодаря этому я получила карточки и право на обед в столовой. Насколько могла и умела, я помогала ему по хозяйству. Целый день он проводил на службе; возвращался поздно, колол дрова, топил печку и приносил из колодца воду. Я же согревала суп, который готовился из овощей на целую неделю. По субботам приезжала его невеста. Конечно, я часто была совсем голодна. Мать и старичок, ее духовник, приносили мне, что могли, равно как и мой друг, которая служила в столовой.

Расскажу один случай, который, может быть, покажется моим читателям странным и который сама я не могу объяснить. Как-то раз я сидела у себя в комнатке, голодная и одинокая. Нервничала, как всегда, прислушивалась к каждому звуку; вокруг бушевала буря и снежные хлопья со свистом кружились у окна. Вдруг слышу сильный стук внизу у двери. Я сбежала вниз и с замирающим сердцем спросила: кто идет? Но ответа не было, а стук повторился. Тогда с молитвой и страхом я отперла дверь. У дверей – никого, только навстречу несутся в вихре и падают снежинки… Но вот вижу, что кто-то вдали пробирается по тропинке между елок к нашему домику. Узнаю маленькую дочку моего друга, одиннадцатилетнюю Олю: в своих замерзших ручках несет она тяжелую посуду с супом и кашей и смотрит под ноги, чтобы не поскользнуться. Увидя меня в дверях, она вскрикнула от радости: «Анна Александровна, а я все искала домик, где вы живете, и не могла найти…» «Ты ведь стучала», – возразила я. «Нет, я иду с большой дороги. Мама посылает вам супу и кашу. Как я рада, что нашла вас…» Кто стучал?.. Был ли то ветер? Ни раньше, ни потом этот стук не повторялся. Кто верует в промысел Божий, который нас ограждает во все минуты нашей жизни, тот поймет, может быть, как и я, что ангел-хранитель этой маленькой доброй девочки помог ей найти меня, а меня Господь не оставил голодной. Повторяю, пусть каждый объяснит, как хочет, я описываю только факт.

В январе 1920 года инженер женился, и я перешла к другим добрым людям, которые не побоялись приютить меня. Самое мое большое желание было поступить в монастырь. К сожалению, я не могла исполнить его: монастыри, уже без того гонимые, опасались принять меня: у них постоянно устраивали обыски, и молодых монахинь брали на общественные работы. Теперь другой добрый священник и его жена постоянно заботились обо мне. Они не только ограждали меня от всех неприятностей, одиночества и холода, делясь со мной последним, отчего сами иногда голодали, но и нашли мне занятие: уроки по соседству. Я готовила детей в школу, давала уроки по всем языкам и даже уроки музыки, получая за это где тарелку супу, где хлеб.

Обуви у меня уже давно не было, и я последний месяц ходила босиком, что не трудно, если привыкнешь, и даже, может быть, с моими больными ногами легче, особенно когда мне приходилось таскать тяжелые ведра воды из колодца или ходить за сучьями в лес. Жила я в крохотной комнатке, и если бы не уйма клопов, то мне было бы хорошо. Вокруг – поля и огороды. В тяжелом труде, спасительном во всех скорбных переживаниях, я забывала и свое горе, и свое одиночество, и нищету. Иногда даже ходила к ранней обедне, к отцу Иоанну.

Так шел 1920 год. Господь через добрых людей не оставлял меня. Сколько я видела добра и участия от окружающих, и ничем не могла их отблагодарить. Но я верю, что за меня их отблагодарит Бог своими неизреченными и богатыми милостями.

Осенью стало трудно, и я перешла жить к трамвайной кондукторше: снимала угол в ее теплой комнате. Но я так и оставалась без обуви. Весь день до ночи таскалась по улице… Одна из моих благодетельниц, правда, подарила мне туфли, сшитые из ковра, но по воде и снегу приходилось их снимать, и тогда я мерзла, но ни разу не болела, хотя стала похожа на тень.