Воспоминания

Погожев отнесся к этому предложению очень сочувственно. Состоялось знакомство отца с директором театров Всеволожским, который одобрил этот проект. Делу был дан ход, но сразу же начали возникать всякие бюрократические препятствия, так как отец ставил некоторые непременные условия передачи своего собрания. Слухи об этих переговорах проникли в прессу, и в столичных газетах стали появляться заметки и статьи по этому поводу. Вскоре московская печать, отображая голос общественности, стала настойчиво выражать протест против предполагаемого дирекцией театров перевода музея в Петербург. Отец твердо помнил желание многих жертвователей, а поэтому и ставил условием учреждение Театрального музея при московских театрах. Этот вопрос и явился основным моментом разногласий. Попытки отца оказать давление из Москвы не увенчались успехом, так как управляющий московскими театрами В. А. Теляковский проявил к этому начинанию полное равнодушие. Кроме того, появились и еще другие значительные препоны — дирекция театров не могла гарантировать бесплатность и общедоступность собрания, на которых настаивал отец, сохранение его в нераспыленном виде и тому подобное. Дело, попав в бюрократическую петербургскую машину, принимало формальный характер, что было абсолютно неприемлемо для отца. Пришлось отказаться от этой идеи, что отец и сделал, ясно определив свои взгляды на вещи в интервью с корреспондентами, заявив, что ему нужен «музей не по названию только, а с идейной постановкой дела».

Впрочем, в ту пору это крушение его надежд мало его расстроило. Шел 1901 год, музею исполнилось только семь лет, и время еще терпело. Однако через некоторое время он снова начал переговоры о передаче своего собрания Историческому музею, но и здесь ни до чего договориться не удалось. Отец не торопился.

В 1904 году умер его двоюродный брат и наставник по части коллекционерства А. П. Бахрушин. После него осталась редчайшая библиотека и обширнейшее собрание русской старины, которые были переданы Историческому музею. Все это было принято, перевезено в музей и на долгие годы похоронено в его кладовых.

На вопрос отца, когда начнут описывать и экспонировать собранное его двоюродным братом, следовал ответ:

— Надо подождать, штаты маленькие, рук не хватает, когда-нибудь разберем.

А спустя некоторое время собрание А. П. Бахрушина стало постепенно распыляться по другим хранилищам, и имя собирателя осталось лишь в виде exIibris'oB на книгах.

Все это чрезвычайно расстроило отца, и он с новой энергией стал искать место, куда бы пристроить свое собрание, которое все продолжало расти. Как гласный Думы он предложил передать свой музей в собственность московского городского самоуправления. Но маститые отцы города, лишь заслышав об этом, стали всячески отмахиваться от этой напасти.

— Что вы?! Мы с третьяковским и солдатенковским собраниями достаточно горя хлебнули. А тут вы еще с вашим! Увольте, Христа ради!

Попробовал он сунуться еще куда-то, куда именно — уже не помню, и всюду ответ был один — «отказать». Отец был в отчаянии — огромное собрание, уже тогда стоившее сотни тысяч, предлагаемое бесплатно государственным учреждениям, оказывалось никому не нужным. Сломить чиновничью косность оказалось невозможным.

Кто-то из тогдашних художников нарисовал карикатуру и подарил ее отцу — корабль, на борту которого написано «Музей Бахрушина», разбивается в щепы о скалу с надписью «Бюрократия».

Чем бы все это кончилось, сказать трудно. На помощь отцу, как всегда, пришел счастливый случай.

Летом в 1909 году он, неожиданно для себя, был избран в состав комитета по постройке Пушкинского дома при Академии наук. Отец расценил свое избрание как очень высокую честь, глубоко уважая старейшее русское научное учреждение. Несмотря на свою занятость, он никак не возражал против вынужденных теперь частых поездок в Петербург.

На первых же заседаниях комиссии он познакомился с академиками-словесниками, не ожидая, что среди них его имя уже достаточно известно и об его музее хорошо осведомлены. Начались расспросы, послышались возгласы удивления тому, что имеется в коллекциях музей из области памятников отечественной литературы.

— Да, вот вы удивляетесь, — сказал отец, — говорите, какие ценности! А эти ценности, видимо, никому не нужны. Сколько ни предлагаю их в дар — все отка зываются!

Последовали новые вопросы. Отец подробно сообщил о своих мытарствах.

— А это все потому, — сказал кто-то из академиков, — что вы не тому, кому надо, предлагаете. Предложите нам — мы возьмем!

— Знаю я вас, петербужцев, — усмехнулся отец, — вы сейчас же потребуете перевоза музея к вам, а я на это не пойду!

— Почему? Конечно, это желательно, но не обязательно. Знаете, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Можем и мы к вам поездить. Да и вообще Академии наук давно пора завести свой филиал в Москве.