Воспоминания

Своих детей он воспитывал в демократических взглядах. Его сын Игорь рассказывал мне, что когда его отдали в Кадетский корпус, то вскоре туда приехал вел. князь и просил собрать класс, в котором учился его сын. Когда ребята были собраны, вел. князь обратился к ним с речью, в которой просил раз и навсегда забыть, что его сын — сын вел. князя, а если он будет сам об этом напоминать, то отучать его от подобных мыслей самым простым и энергичным образом. Здесь вел. князь плюнул в ладонь, зажал кулак и наглядно показал, каким образом производить эту операцию.

— Так что, ребята, — добавил вел. князь, — если он будет приходить ко мне в воскресенье в отпуск без синяков, я буду вас всех презирать.

— И вот, — рассказывал Игорь Константинович, — благодаря папаше ребята первое время лупцевали меня надо — не надо, чтобы только их не презирали.

Однажды мой дядя поехал с семьей за границу. Ехали куда-то далеко, кажется, из Берлина в Рим. В поезде моя двоюродная сестра, которой было лет четырнадцать, случайно познакомилась с русской девочкой-однолеткой. Новые знакомые быстро сдружились, выбегали вместе из вагона на больших станциях, обменивались впечатлениями о виденном и прочитанном. К концу путешествия они решили продолжать знакомство по почте и обменялись записками с адресами. Каково было удивление моего дяди и его семьи, когда, развернув после прощания записку, они узнали, что новая подруга их дочери — дочь вел. князя Константина Константиновича. Все же моя двоюродная сестра написала своей новой знакомой, та ответила, и в течение долгих лет их отношения крепли и не прерывались вплоть до замужества Татьяны Константиновны, избравшей себе спутника жизни не из среды мелкопоместных немецких князей, а вышедшая замуж за правнука героя 1812 года, скромного младшего офицера кн. Багратиона.

Константин Константинович был убежденным семьянином. Он никогда не принимал участия в скандальных великокняжеских кутежах, никогда не заводил романов. В этом его не могла упрекнуть даже злобствующая «великосветская» молва, которая расценивала и эти его особенности также как некий вид юродства.

При этом надо сказать, что семейная жизнь вел. князя оставляла желать много лучшего. Его жена, Саксен-Альтенбургская принцесса Елизавета Маври-киевна, была женщиной крайне недалекой, причем до конца своих дней ярой пруссофилкой, а ее муж всю жизнь терпеть не мог немцев и был пламенным патриотом. Вначале молодость сглаживала эти противоречия, но с годами они ощущались все острее и острее и в конце концов привели к внезапной и неожиданной смерти Константина Константиновича. Таким образом, все его радости сосредотачивались в детях, воспитанием которых он лично руководил. Любимым его сыном был рано погибший Олег, затем дочь Татьяна, Игорь, Константин и маленький Дмитрий. Старшие сыновья Иван и Гавриил заботили отца. Черты вырождения проглядывали в них очень ярко, и хотя ничего отрицательного мне о них слышать не приходилось, они все же были определенно неполноценными*. Недаром впоследствии один из них стал диаконом и служил в церкви.

Подлинная жизнь вел. князя была в искусстве и в особенности в литературе. Мне приходилось видеть письма Константина Константиновича, адресованные никому не известным начинающим поэтам, людям самого незначительного положения, в которых вел. князь собственноручно отвечал на их вопросы. На восьми — двенадцати страницах он чрезвычайно подробно объ яснял законы стихосложения и давал советы и делал замечания по поводу присланных ему стихов. В моей библиотеке имеется книга французских стихов, принадлежавшая Константину Константиновичу, вся испещренная его карандашными заметками. К своим занятиям поэзией он относился не как дилетант, а как профессионал и безусловно был серьезным, профессиональным поэтом, хотя, конечно, и не первого положения.

Начал свою карьеру вел. князь в Измайловском полку. Здесь он положил очень много труда на возрождение былых литературных традиций этого полка. Как он сам говорил, ему претила пустая и праздная жизнь офицерства, наполненная только бесцельным швырянием денег, соревнованиями в роскоши и тщеславии, кутежами и дебошами. В полку им было учреждено литературно-художественное общество «Измайловские досуги», которое втянуло офицерство в занятия литературой, живописью, театром, коллекционерством и тому подобное. Многие офицеры этого общества впоследствии регулярно выступали в печати. На собрании «Досугов» часто бывали Майков, Полонский, Голенищев-Кутузов и другие.

В борьбе с роскошью и тщеславием Константин Константинович, нарушая этикет, приезжал в полк на извозчике и никогда не сидел в театре в первом ряду. Его пример заставил и других офицеров отказаться от дорогостоящих и разорявших их собственных выездов и сидеть в партере не ближе третьего ряда.