Воспоминания

Когда министром внутренних дел сделался князь Святополк-Мирский – человек весьма благородный, чистый и честный, то Мещерский хотел к нему проникнуть; он неоднократно просил меня об этом, но я, конечно, желания Мещерского не исполнил. Тогда он старался проникнуть через другие пути; наконец, он что-то написал Государю, так что Государь сам заговорил с Святополк-Мирским о Мещерском. Когда Император Николай II заговорил с Святополк-Мирским о Мещерском, то он сказал Государю, что считает Мещерского такого рода человеком, которого Государь не только не должен знать, но даже произнесение имени князя Мещерского устами Государя Императора, – по его мнению, – оскверняет эти царственные уста. – Поэтому в течение кратковременного министерства князя Святополк-Мирского – Мещерский не играл никакой роли, но тем более он всячески марал Святополк-Мирского, писал всевозможные клеветы на него Государю Императору и делал различные выпады против Святополк-Мирского в своей газете.

Когда Святополк-Мирский, после рабочей манифестации (в начале 1905 г.) должен был покинуть пост министра и вместо него министром внутренних дел был назначен Булыгин, а затем в скором времени товарищем его сделался Трепов (который, в сущности говоря, был не только товарищем министра внутренних дел, но и диктатором, в каковой роли он находился не только впредь до того времени, когда случилось 17 октября и я сделался председателем совета министров, но и после этого, вследствие чего, отчасти, я и должен был покинуть пост председателя), – то Мещерский также особенного успеха у Булыгина и у Трепова не имели, отношения его к Государю продолжались, но уже не в такой степени, как это было раньше: так что можно сказать, что при Мирском, а потом при Булыгине и Трепове – Мещерский был отдален от Государя.

Отдаление это произошло отчасти оттого, что Святополк-Мирский был безусловно против Мещерского, а с другой стороны Булыгин и Трепов также относились к Мещерскому с неуважением; главной же причиной этого отдаления было то, что Мещерский в японскую войну играл особую роль.

Надо отдать справедливость Мещерскому, что он был против этой войны, против этой истории, против Безобразова, Вонлярлярского, Абазы и вообще всей этой банды, которая вовлекла нас в японскую войну; он имел в данном случае смелость откровенно писать об этом Государю. Когда вся эта война разразилась, разразились все несчастные последствия этой войны, то Государя это весьма охладило к Мещерскому, так как ни предупреждениям Мещерского, ни предупреждениям многих других лиц, – и прежде всего моим – относительно несчастных последствий, которые будет иметь эта война, – Государь не придавал должного значения.

Я отлично помню, как 6 мая 1903 года приходит как-то ко мне Мещерский и показывает мне письмо Государя, в котором Государь говорит ему (содержание письма приблизительно было таково):

– Я тебе очень благодарен за то, что ты мне пишешь всю правду и предупреждаешь относительно тех лиц, которые, по твоему мнению, ведут меня к войне. За эти сообщения я тебе очень благодарен, но остаюсь при прежнем своем мнении, и завтра ты увидишь этому доказательства.

Я спросил Мещерского: по поводу чего ответил ему Государь? Мещерский сказал мне, что он получил письмо это в ответ на его предупреждения о всех тех лицах (которых он перечислял пофамильно), которые вели самую мерзкую и опасную интригу, приведшую нас к войне. – Письмо это (которое мне Мещерский прочел), которое я отлично помню, было написано в весьма дикой и остроумной форме. Но письмо это я не считаю возможным ныне здесь привести.

Так вот это письмо Государя было ответом на его письмо.

Мещерский спросил меня, что значит фраза в письме: «Завтра ты увидишь по этому предмету мое мнение». Я ответил, что я также не могу этого понять. Но на другой день мы прочли, что Безобразов сделан статс-секретарем, генерал Вогак, который был один из помощников Безобразова и ездил с ним на Дальний Восток – причислен к свите Его Величества; затем последовали и другие награды. Одним словом, Безобразов сделался чуть ли не самым влиятельным лицом у Государя.

Вот это отрицательное отношение Мещерского к японской войне и его довольно резкие по этому предмету письма к Государю, из которых одно, – как я уже говорил, – я читал, вероятно, и послужили поводом охлаждения Государя к Мещерскому. Охлаждение это, – как мне известно, – продолжалось довольно долго, именно весь 1906, 1907 и, кажется, 1908 год. И вот только в последнее время, в последний год или полтора Мещерский опять воспрянул, Государь кажется, раза два его принимал и вообще опять начал к нему благоволить.

Но я, со времени оставления мною поста председателя совета министров, более с Мещерским не знаком и ни в каких с ним сношениях не нахожусь. Произошло это вот почему: