Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России

Но я совершал ошибки, которые легко могли бы стоить мне жизни. Однажды Эвелин случайно выглянула из окна, когда я вышел из дома, и то, что она увидела, заставило ее побежать за мной. «Бога ради, не ходите как английский офицер. Вы идете по улице будто на параде. Ваша походка полностью выдает вас. Русские вашего сословия так не ходят». Я был пристыжен и изменил походку.

В другой раз я встретил на улице женщину, которая мне очень понравилась; я улыбнулся ей и приподнял шляпу – в России мужчина может первым приветствовать даму. В тот момент, когда я приподнял шляпу, я понял, что выдал себя, но, по счастью, она не узнала меня и одарила высокомерным взглядом.

Наверное, самую грубую ошибку я совершил после того, как прожил под личиной русского два месяца. В Москве и политическая, и экономическая ситуация была очень плохой. У нас не было достаточно продуктов в доме, и я очень беспокоился за свою работу. Идя по главной московской улице, я проходил мимо Елисеевского гастронома – нечто вроде магазина «Фортнум энд Мейсон» в Москве (универсальный магазин в Лондоне на улице Пикадилли, основанный в 1707 г., рассчитан на богатых покупателей, известен своими экзотическими продовольственными товарами; получил название по имени первого владельца У. Фортнума – придворного королевы Анны, 1665–1714). Стеклянные витрины, обычно заполненные деликатесами, при взгляде на которые рот наполнялся слюной, теперь были пусты. Там были выставлены лишь несколько коробок печенья, какая-то копченая рыба и просроченный на вид шоколад, но мое внимание привлекло объявление: «Сегодня есть свежая икра и сливочное масло».

«То, что нужно», – сказал мне мой уставший мозг, и я вошел в магазин.

– Да, у нас есть икра, – сказал продавец и назвал цену, эквивалентную семи фунтам стерлингов за фунт.

– Хорошо, я возьму два фунта икры и еще три фунта сливочного масла и коробку печенья; а если у вас есть бренди, что я возьму две бутылки.

Этот заказ был сделан человеком в поношенной одежде, который забыл свою роль. Я вел себя как покупатель, который имеет привычку делать такие заказы. Продавец окинул меня испытующим взглядом, который вернул меня в реальность, и с нехорошим чувством я, у которого не должно было быть и гроша за душой, заплатил за покупку и вышел из магазина с большим свертком. Я был в ужасе: не выдал ли я себя, не расскажет ли продавец обо мне кому-нибудь, не будет ли за мной слежки. С каждым шагом сверток становился все тяжелее и тяжелее, но я упорно нес его, сел в трамвай и окольным путем поехал домой.

Должен признаться, что все это время меня постоянно преследовал страх быть пойманным; перед моим мысленным взором всегда стояла яркая картина увиденной мной казни шпионов в Македонии. Я утверждаю, что, каким бы стойким ни был разведчик, если у него есть воображение, то мысль о смертной казни действует ему на нервы и временами влияет на его работу. Вот почему в военное время я бы всегда настаивал на смерти в качестве наказания за шпионаж.

Эвелин отругала меня за глупый поступок – покупку икры, но в тот вечер мы все получили огромное наслаждение от ужина, который Салли, верная своей роли, съела одна в своей кухне.

Однажды мы прочитали в газетах, что двое наших курьеров были схвачены на пути в Мурманск и расстреляны местным Советом. Два дня спустя Х. прислал донесение, что еще один наш человек, пробиравшийся в Архангельск, был схвачен, но сумел скрыться. На маленькой станции он был обыскан, и зашифрованные сообщения, отпечатанные на бумаге и зашитые в подкладку его пальто, зашелестели, когда рука обыскивавшего обшаривала его тело. С того момента мы печатали все наши шифровки на полосках полотна. Это была утомительная работа, которая занимала бесконечно больше времени, чем печатание на машинке. В то же время Анни вывесила объявление о глажке мужской одежды. Это дало нам возможность брать пальто наших курьеров, подпарывать у них воротники или плечи и вшивать внутрь полотняные полоски. Некоторые курьеры говорили мне, что предпочитали не знать, куда зашиты шифровки, так как, когда они проходили контроль, у них не выпрыгивало из груди сердце, как бывало, когда они знали точное место, где находится сообщение.

После высадки союзников в Архангельске господин Локкарт и сотрудники его миссии были арестованы. Другие военные миссии союзников находились под неусыпным наблюдением. Агенты обычной французской разведки были выловлены все до единого, и ЧК наведалась по старому адресу Рейли и старательно наводила справки о его местонахождении. Это заставило нас сильно нервничать.