Воспоминания Анатолия. Документальная трилогия. Том первый

В тоже время, искусные штукатуры, выравнивали внутренние стены, по набитой дранке, более жидким раствором. В первый день, дом был полностью обмазан, а на следующий день, побелен снаружи и до конца, оштукатурен внутри. Правда я, не застал переезд… Ведь мне, выпала завидная перемога, ехать в пионерский лагерь!

Путёвку на два месяца, мне выхлопотал в тресте отец, стараясь облегчить семье, бремя постоянного недоедания. В начале июня, на пионерский сбор, меня повезла мама. Примерно с час, мы спускались вниз, по пыльной дороге, на старой полуторке. Подпрыгивая на шатких скамейках, подвешенных на крючках, к деревянным бортам.

Пионерский лагерь, располагался на равнине, рядом с неизвестной мне, кубанской деревней. Я немного трусил, так как впервые в жизни, должен был остаться в обществе, чужих людей. Поэтому уговаривал маму, приехать за мной, как можно раньше.

Началась утренняя перекличка, на которой прибывших ребят, разбили на отряды и звенья. Вот когда выяснилось, что я оказался самым молодым, членом пионерской дружины! По существу, не являясь пионером, из-за юного возраста. Правда красный галстук, носить мне пришлось…

Вскоре, у ребят появились первые, ответственные поручения. Только мне, пока ничего не доверяли, даже дежурства в спальне… Тем не менее, на утренней зарядке, мне не было стыдно. Поскольку при своей, жилистой худобе и двадцати четырёх килограммах веса, я подтягивался до девяти раз… Поминая добром, прошлогодние тренировки в Малой Лабе.

По утрам, мы начали вставать, под звуки пионерского горна, играющего побудку, а через неделю, вся кипучая жизнь лагеря, начала регламентироваться его сигналами. Под обеденный сигнал горна, мы придумали созвучную кричалку: «Бери ложку! Бери бак. Ложки нету… Хлебай так!». Горнистом был веснушчатый, рыжий парнишка, чуть выше меня ростом. Не примечательный мальчик, мгновенно краснеющий от смущения…

Только как, он трубил! Поднимая начищенный, до медного блеска горн, он преображался… Становился стройнее, значительнее и выше! После чего, из горна раздавался насыщенный, волнительно звенящий, чистый звук.

В один солнечный, июньский день, с позволения пионервожатой, я начал воодушевлённо дуть, в манящий горн. Правда заслышав ответные, хриплые звуки, растерянно отступился… Нежданно осознав, что мне не удастся протрубить так, как это виртуозно делает, рыжий мальчик-горнист.

Поначалу в лагере, я носил алый, пионерский галстук. Который из тонкого шёлка, мне заботливо сшила мама. Тогда как, у прочих ребят, галстуки были из красной, хлопчатобумажной ткани. Гладкая ткань Розы Адамовны, разительно отличалась, от грубого кумача… Как жар-птица, от воробья! Только я, не хотел выделяться и обменял пламенеющий шёлк, на неказистый, тёмно-красный галстук. Приплатив довольному соседу, аж целых три рубля!

Кормили в лагере, не просто хорошо, а превосходно! Все продукты, нам привозили из тамошней деревни. В которую за ненадобностью, нас не водили. Мы жили за забором, на просторной территории и не желали большего… Мне очень понравилась, пионерская жизнь! Я ел, спал и весело играл. Вожатые обучали ребят, разным видам спорта, а наши футбольные команды «Крылья Советов» и «Динамо», зарабатывали в послеобеденных матчах, новые очки в сезонном первенстве.

После вечерней линейки, старшие зажигали большой, пионерский костёр. Возле которого еженедельно, разыгрывались творческие сценки. Девочки выходили к огню и подпевая звонкими голосами, танцевали в национальных костюмах. Пара строчек, одной из тех песен, помнится мне, даже сейчас: «Синие, серые, карие, чёрные или лазурные, как бирюза… Строгие, грустные или задорные, милые сердцу глаза».

Через несколько дней, ребята сказали, что в лагерь приехала Роза Адамовна, проведать меня. Только спешить, я не стал… «Подойду шагом! – скрывая радостное волнение, подумал я. – Не стану бежать, словно маленький!». Моё сдержанное поведение, немного обескуражило маму… Зато в следующий приезд, порядком наскучавшись, я без оглядки, бросился в её объятия!

Двадцать четыре дня, первого сезона в пионерском лагере, пролетели как один день. Там я привык нормально питаться, а дома меня ждала прежняя, тыквенная каша, без масла и приправ… Я с ненавистью глядел, на приторно сладкое, однако не слащёное варево. Мне не хотелось её есть, но в доме, больше ничего не было. Желудок бунтовал и частый понос, не прекращался…

На второй сезон в лагерь, я поехал с мучительными, кишечными коликами. Когда по требованию, полуторка остановилась, я выскочил из кузова и на глазах мальчишек и девчонок, пристроился в придорожном кустарнике. Второй конфуз, случился глубокой ночью. Я неожиданно проснулся, с резью в животе и понял, что не успею добежать в туалет. Покачиваясь, я устремился во двор, а сзади текло…

Мне до сих пор, вспоминается брезгливое выражение лица, дежурного воспитателя. Который стоя на крыльце, встретил меня из туалета и показав пальцем, на длинную цепочку, жиденьких лепёшек, тихо сказал: «Убери это!». И не дожидаясь ответа, возвратился в дежурку.