Воспоминания баронессы Марии Федоровны Мейендорф. Странники поневоле

Итак, я стала жить с паспортом, но продолжала, как и сейчас в Америке, не знать, что со мной будет завтра. А пережила я там страшное «ежовское» время. Ежов был назначен начальником ГПУ (Государственное Политическое Управление), получившего наименование НКВД (Народный комиссариат внутренних дел). При Ежове чрезвычайно усилился террор, количество арестованных увеличивалось с каждым днем. По ночам разъезжал закрытый автомобиль без всякого освещения внутри, и люди надолго, а иногда и навсегда были изъяты из своих семей и увозимы в этом темном грузовике. Многие обыватели не спали целыми ночами, все прислушиваясь, не приедет ли за ними «черный ворон» (так назывался этот грузовик). Но я привыкла не думать о моем будущем. Раз как-то ночью в нашей части дома раздался резкий звонок. Все соседи мои подумали с испугом обо мне. А я, спросонья, не успела испугаться, а подумала, что это кому-то телеграмма. Так оно и оказалось. Я – фаталист по характеру. Поэтому, хотя я и прожила под советским режимом больше двадцати лет, но эта жизнь не отразилась на моих нервах. Нервы мои отзывались только на семейные потери и горести, и их было достаточно. Меня ждало одно из них.

Вскоре после моего отъезда из Шадринска двинулась и Таня Олсуфьева в Париж к своей сестре, Анне Левитской. Она сейчас же начала, по своем приезде в Европу, мне писать оттуда. Она хорошо знала, что в Советском Союзе всякого можно арестовать, как при наличии писем, так и без них, и что письма ничего не прибавляют к судьбе намеченной жертвы царящего в России произвола. От нее-то я узнала грустную весть, что сестра моя Ольга Куломзина заразилась туберкулезом. Я сразу сообразила, что пользоваться уходом детей она не могла из страха заразить их, а я, как достаточно старая, заразой от нее не рисковала, а ухаживать за ней еще вполне могла. Я обратилась во французское консульство и узнала все, что она должна была мне выслать из Франции, чтобы вызвать меня к себе. Дело уже было на мази. Но тут-то и наступило ежовское время, и она не решилась продолжать свои хлопоты. Ей было около шестидесяти лет. Для чахоточных, хворающих этой болезнью смолоду, эти годы не опасны, но для тех, которые схватывают туберкулез под старость, болезнь эта становится скоротечной. Так и случилось. В апреле 1938-го года ее не стало.

Во время своего пребывания во Франции она успела выдать замуж свою дочку Лиленьку за А. А. Ребиндера, ставшего священником в городе Биаррице, и женить двух старших сыновей – Никиту на Софии Сергеевне Шидловской, дочери члена Государственной Думы, и Федора на Марии Николаевне Щербатовой, племяннице тех Анны и Мери, о которых я упоминала в главе 14.

Фото 71. Никита и София Куломзины женихом и невестой

46. Начало Второй мировой войны

Отношения Гитлера с Советским Союзом были в 1938 году самыми дружескими: летом этого года из СССР шли в Германию вагоны со свиными тушами, да еще зашитыми в чистейшие мешки из белого полотна. И это в то время, когда население России не знало, во что одеться, и сидело на полуголодном пайке! Где-то, не помню в Москве или в Киеве, была в это время сельскохозяйственная выставка. По поводу снабжения Гитлера продуктами из России остряки говорили (конечно, шепотом), что Гитлер получит на этой выставке первый приз «как лучшая доярка СССР».

1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Это заставило Францию и Англию вмешаться в войну. Но они не успели спасти Польшу: к Гитлеру, нападавшему на нее с севера, присоединились и 17 сентября войска СССР, напавшие с востока. Это и было началом второй мировой войны. Через десять дней Варшава пала. Польша была раздавлена, правительство ее выехало в Англию.

30 ноября СССР направил свои освободившиеся войска на Финляндию. Зима была крайне суровая. Русские, недостаточно тепло одетые, гибли от морозов. Финны так упорно защищались, что, несмотря на большой численный перевес войск, коммунисты только в марте 1940-го года подписали мир с Финляндией, но не овладели ею. Между тем Гитлер продвигался через Бельгию и Нидерланды и в мае 1940-го года напал на Францию.

В это же тревожное время Ольга Егоровна заболевает воспалением легких. Ей уже 85 лет. Сын ее, доктор-хирург, приглашает к ней другого доктора, по внутренним болезням, и оба навещают ее ежедневно. В то время пенициллин еще не был в употреблении. Несмотря, однако, на это и на свой более чем преклонный возраст, она выкарабкивается и выздоравливает.