Воспоминания бывшего человека

Характерно, что на сей раз, я убил этих мерзких подонков спокойно и сознательно. Все идет по плану. По его плану. Мне уже не потребовалось задыхаться от возмущения, чтобы решиться на… мне не хотелось употреблять слово «убийство»… скажем так — решиться на совершение акта возмездия. Нет, слишком высокопарно. Решиться на самосуд. Скоро ли я превращусь в маньяка? Вероятно, с каждым разом преступления мне будут подбираться менее тяжкие, а месть моя будет все также ужасна. И постепенно я начну убивать за вытащенный из кармана кошелек, потом за бранное слово, а потом и просто за мерзкую физиономию.

Но как остановиться? Отказаться помочь человеку, попавшему в беду? Ведь я же оказываю реальную помощь! Девочку, хоть и изнасиловали, но не убили, старушку, хоть и успели ударить чем-то по голове, отчего в ее седых волосах запеклась кровь, но ограбление, возможную пытку и убийство старушки я предотвратил. Так как же оставить все без вмешательства?!

Понятно, что Сатане и Кураторам людские страдания до фени. Но, я-то пока человек и не могу, просто не могу не вмешаться! Так что же делать? Выход, очевидно, только один — вмешиваться, но соотносить возмездие с тяжестью преступления. Только так я смогу противостоять козням этой страшной силы, которой дали много имен — Сатана, Дьявол, Люцифер, Мефистофель, Вельзевул, Велиал… что там еще?

Он будет, безусловно, разжигать во мне ярость, заставлять убивать за косой взгляд, а я должен эту ярость в себе гасить и четко соотносить преступление и наказание.

Глава 16

— Нужно подумать о домработнице, — сказал я Ленке, — пыль кругом…

— Молоденькую захотел?! — она вспыхнула, как пропитанный бензином факел, — на молоденьких потянуло, старый ты хер?!

— Почему это старый? — обиделся я

— А что — хер, согласен?

— Согласен. А что тут такого? Что тут обидного? Или, может, пыль ты сама будешь вытирать? Пол пылесосить?

— Зачем сама? Наймем бабушку… старенькую, на которую у тебя точно не встанет!

— А может, я… этот… как его? В общем, любитель старушек!

— А мы такую старенькую найдем, уж такую…

— Вот, вот! Она нам тут наработает, старенькая…

Насытившись плоскими шутками, мы занялись каждый своим делом. Я взял газету, Ленка включила телевизор.

— Тут опять про тебя! — она сделала громче

«… этот появившийся, по словам Клавдии Степановны, из неоткуда, спаситель, несколькими движениями буквально…»

— Включи! — мне не хотелось слушать про свои «подвиги». Я заметил, что святое слово «подвиг» я мысленно произношу уже с сарказмом.

— Скоро ты действительно станешь известен, как Бэтмен или Супермен, или кто там еще? Человек-паук! Кто еще там спасал человечество?

— Это не смешно, Лена. Неужели ты не видишь, что он хочет вырастить из меня убийцу? Я не могу отказать людям в помощи, а он — я уверен — будет постепенно снижать тяжесть преступлений, стараясь сохранить неизменными мои действия.

Ленка вмиг стала серьезной.

— А может он эти ситуации, эти преступления сам и сотворяет?

— Ты хочешь сказать, что если б не мое воспитание, то этих преступлений не было?

— Да, примерно так.

— Не думаю, — я вздохнул, — зачем придумывать или инициировать, когда и так каждую минуту… А, кроме того, я чувствую, что он не опуститься до лжи. Никогда. Да и опасно, ибо, однажды поймав его на лжи, я перестану верить… Стоит ли рисковать, когда к твоим услугам вся мерзость человечества?

— Нико, мне страшно… — прошептала Ленка.

— Да, уж, хорошего мало… — пробормотал я, по-отечески обнимая ее хрупкие плечи.

— А вдруг ты действительно станешь хладнокровным убий… — Ленка осеклась и я понял почему. Она вспомнила былые дни — ограбление, пытки и убийство ювелира, еще, может, как она расстреляла главаря шайки уголовников, когда мы искали клад… Не ей говорить о хладнокровных убийцах. Возможно и даже вероятно, что она изменилась к настоящему времени, но ничто не проходит бесследно… Да и тюрьма, наверное, не способствовала смягчению характера.

— Слушай, а в тюрьме, — пытаюсь я сменить тему, — ты действительно стала лесбиянкой?

— А то ты не знаешь? — подхватывает Ленка, — а то не видел, как мы с Оксаной… — опять грустно, опять не та тема…

— Ну а как там бабы в тюряге… они же не подмытые все…

— Это почему же — не подмытые? — обиделась Ленка, — да мы, если хочешь знать… мы… по нескольку раз…

— Ладно, ладно, пошутил! Так ты сейчас, стало быть — бисексуальна?

— Наверное… только с мужиками все равно лучше.

— А ты хотела бы опять — с несколькими?

Ленка задумывается. Вздыхает о чем-то. Глаза ее темнеют — представляет…. И решительно машет рукой:

— Нет, уже не хочу ничего такого. Хочу только тебя! Одного!

— А если бы я попросил тебя поучаствовать в групповухе? — какого черта я ее дразнил? Зачем? Разве я любил групповухи? Хотя… может, и любил — где-то в глубине души.

— Так ты просишь? — помолчав, сказала Ленка

— Да нет, это я так… просто втемяшилось…

— Не надо! У тебя ничего просто так не бывает? Тебя заводили мои рассказы об изнасиловании, теперь тебя заводит групповой секс! Ты хочешь видеть, как меня будут трахать чужие мужики, как я буду орать под ними, как они накачают меня спермой, а потом…