Воспоминания бывшего человека

— А потом я подойду к тебе — такой потной, такой оттраханной, измученной и наполненной чужой спермой…

— И тоже вставишь мне… и я, уже уставшая от непрерывных оргазмов, приму в себя еще и твою…

— А когда я буду спускать, и мой член увеличится в размерах, и вытолкнет из тебя остатки того, что наспускали другие…

— Прекрати! — заорала Ленка.

— Действительно, с чего это мы вдруг стали заниматься виртуальным сексом? Мы же можем… — я, как пушинку подхватил ее на руки и перенес на диван.

Но Ленка отталкивала меня, извивалась и явно пыталась вырваться.

— Ты чего? — не понял я ее намерений. Это явно не было игрой с ее стороны.

— Отстань… не хочу… — пыталась выбраться из-под меня Ленка, — мне сейчас противно…

— Как это противно?! — я расстегнул на ней халат и стал лапать груди. Она сопротивлялась со всей силой молодости.

— Ну, уйди, ты мне противен сейчас! Понимаешь — противен! Противен! И уже давно!

— Сучка, — хрипел я, освобождаясь от трусов, — вот сучка! Кто бы говорил?! Кто бы…

Она влепила мне звонкую пощечину. Тогда я прибегнул к старому приему — лег на одну ее руку, вторую захватил и завернул за голову. У меня, таким образом, оставалась свободной одна рука, и я мог беспрепятственно снимать с нее трусики. Как ни странно, Ленка была сухой. Совершенно не текла, вопреки моим ожиданиям. Похоже, что ей действительно не хотелось. Как же так? Что с ней случилось? Я попытался ее поцеловать, но ее губы оставались холодными.

— Неужели ты не можешь понять, как противен стал в последнее время?! — кричала Ленка

Похоже, ей действительно было мерзко. Уже решив ее отпустить, я, стараясь быть нежным, тихонько поцеловал в шею.

— Уйди! — завизжала она и это меня вдруг невероятно возбудило. Я надавил на ее сплетенные колени и, раздвинув, таким образом, ноги, стал попадать… Ленка извивалась. Она колотила меня кулачками, царапала спину, но я уже нашел ее, на сей раз сухую, горячую дырочку.

— Нет! Нет! Уходи… я на тебя заявлю… я тебя посажу, ты просто мерзкий насильник… ты извращенец… ты… — она постепенно замолкла и лежала тихо, равнодушная ко всему, пока я разрабатывал ее сухое влагалище. Содрогаясь от моих толчков, она абсолютно не реагировала на мои действия — полнейшее равнодушие, полнейшая апатия.

— Ну… ты… что? — хрипел я ей в ухо, — ты… почему?

— Противно, — прошептала Ленка, и это были ее последние слова в тот день. Когда я, испытывая стыд, мучительное раскаяние и зверское, острое, извращенное наслаждение, выплеснул в нее огромную порцию спермы, на лице ее отразилось такое отвращение, такая брезгливость, что я не знал — извиняться мне или оскорбиться. Никогда она на меня так не смотрела. Никогда!

— С чего это ты? Когда это я стал тебе противен? Ты, может, вообще разлюбила секс?! Когда тебя насиловали уголовники — уж на что противные рожи — ты кончала под ними, как миленькая! Я что — хуже? — но все мои вопросы повисли в воздухе. Ленка встала, равнодушно запахнула полы халата и, не взглянув в мою сторону, направилась в свою комнату. Через час она вышла с чемоданом и, скользнув по мне пустым взглядом, хлопнула дверью. Точнее, дверь сама хлопнула, потому, что была на пружине. А Ленка, может и не собиралась хлопать дверью. Ей, похоже, это было безразлично.

И я остался один в своем большом доме. Повариха Светлана не следующий день попросила расчет.

С ума они посходили? Чем я им не угодил?! Где теперь обедать-ужинать? Пришлось тащиться в ресторан. Я выбрал тихое, спокойное заведение кварталах в трех от дома. Над входом красовалась вывеска «У дяди Коли». Идиот, этот дядя Коля, вяло подумал я. Ничего оригинальнее придумать не смог. За скудостью фантазии, вероятно, последует скудость ассортимента.

Швейцар, сделав широкий жест в сторону зала, открыл, было, рот, но приветственное слово застряло у него в горле. И долго еще слышался в гулком вестибюле надрывный кашель. Поперхнулся бедняга. Бывает. Выбор столика не занял много времени — в уголке, у окна. Страсть, как люблю закутки, кильдымчики, уютные места.

Зал был практически пуст. Тихо, спокойно, уютно. Официантов не наблюдалось. Несколько парочек тихо ворковали на другом конце зала. Чуть ближе трое парней, по виду студенты, увлеченно пили пиво. На большее, стало быть, и денег нет. И пьют, идиоты, по-американски — из горлышка, высоко вскидывая маленькие бутылочки, хотя на столе стоят фужеры. Понасмотрелись фильмов, где тупые янки сосут бутылочные горлышки, и весь газ вместе с пивом попадает к ним в желудки! Потом их раздувает и они пердят. Пернет, а его тут же спрашивают «ты в порядке?» А он отвечает «я не думаю, что это хорошая идея — пердеть в гостях». Но пердит ведь!

Стоп! Самое время остановиться. Я стал занудно-ворчлив и мелочно-язвителен! Неужели так повлиял уход Ленки? Нет, скорее, ее неожиданное, непонятное отвращение. И что я так про этих парней? Да пусть пьют, как хотят — это их дело. Давно ли сам считал копейки, чтобы попить пива? Теперь разбогател, благодаря некой силе, и уже, как все богатые, презираю бедных?!

Я встал и подошел к студентам. Глупо, конечно…