Воспоминания Гарри. Год второй (СИ)

   Я сел на постель и перелистал чистые страницы -- нигде не было и следа чернил. Тогда я взял из прикроватного шкафчика новый пузырек чернил, обмакнул в него перо и посадил кляксу на первую страницу.

   Секунду чернила ярко выделялись на белом листе, и тут же, будто всосавшись в бумагу, исчезли. Я, не на шутку взволнованный, окунул перо еще раз и написал: "Меня зовут Гарри Поттер".

   Слова на мгновение отчетливо проступили и опять бесследно пропали. И тут наконец-то что-то произошло.

   Мои собственные чернила как бы вытекли из бумаги, образовав фразу, которую я никогда не писал:

   "Привет, Гарри Поттер. Меня зовут Том Реддл. Как к тебе попал мой дневник?"

   Эта надпись тоже сгинула, но не раньше, чем я начал поспешно писать ответ:

   "Кто-то выбросил его в унитаз".

   Новое сообщение Реддла не заставило себя ждать.

   "Хорошо, что я записал воспоминания не чернилами, а более надежным, способом. Я ведь знал, что есть люди, которые не хотят, чтобы мои записи были прочитаны".

   "Что это значит?" -- я был в таком возбуждении, что перо спотыкалось и сажало кляксы.

   "Этот дневник хранит записи об ужасных событиях, окутанных покровом тайны. Они произойти много лет назад в Школе чародейства и волшебства "Хогвартс"".

   "Я как раз здесь и нахожусь, -- быстро писал я. -- В Хогвартсе опять творятся ужасные вещи. Тебе что-нибудь известно про Тайную комнату?"

   Сердце у меня громко стучало. Реддл не замедлил ответить, почерк у него стал беспорядочным, словно собеседник торопился высказать свои мысли.

   "Разумеется, известно. В мое время нам говорили, что это легенда, что ее нет, но это была ложь. На пятом году моего обучения Комнату открыли, монстр вырвался на свободу, напал на студентов и убил одного. Я поймал человека, открывшего Комнату, и его исключили. Директор школы, профессор Диппет, очень стыдился, что подобное могло произойти в Хогвартсе, и запретил мне говорить об этом правду. Дело представили так, будто девушка погибла из-за несчастного случая. А меня наградили красивой доской с гравировкой и велели впредь держать язык за зубами. Но я-то знаю, это может опять повториться -- ведь монстр еще жив, а тот, кто способен освободить его, по-прежнему на свободе".

   Я чуть не опрокинул пузырек с чернилами, так спешил написать ответ.

   "Это опять происходит. Было три нападения, и неизвестно, кто главный виновник. А кто это был в прошлый раз?"

   "Я могу тебе его показать, если хочешь, -- откликнулся Реддл. -- Одних моих слов недостаточно. Но я мог бы ввести тебя в свою память на ту ночь, когда я его поймал".

   меня терзали сомнения. Перо замерло над дневником. Что значат слова Редла? Как можно попасть к кому-то в память? Я бросил тревожный взгляд на дверь спальни. В комнате сгущался мрак. Я снова обратил взор на дневник. Там стояли слова:

   "Позволь же ввести тебя в мою память".

   Я помедлил еще долю секунды и написал всего две буквы:

   "ОК"

   Страницы дневника замелькали, словно подхваченные сильным ветром, и остановились на середине июня. Открыв рот, я наблюдал, как страничка тринадцатого июня превратилась в крохотный телевизионный экран. Дрожащими руками я поднес дневник поближе к глазам, миниатюрное окно внезапно расширилось, меня туда потянуло, я почувствовал, как тело оторвалось от кровати, и я головой вперед вьшетел сквозь открытую страницу в водоворот красок и теней.

   Ноги стукнулись о твердую почву; тряхануло, но я устоял, и размытые очертания окружающего стали отчетливы.

   Я сразу понял, где я нахожусь. Круглая комната с дремлющими на стенах портретами -- кабинет Дамблдора. Но за знакомым столом сидит не Дамблдор. Высохший, болезненного вида волшебник, лысый, если не считать нескольких клочков седых волос, читает письмо, освещенное пламенем свечи. Я никогда раньше этого человека не видел.

   -- Прошу прощения, -- произнес я неуверенно. -- Я не хотел так врываться...

   Но волшебник даже не поднял глаз. Он продолжал читать, хмуря брови. Я подошел поближе к столу и, запинаясь, спросил:

   -- Гм... Я, наверное, пойду?

   Волшебник по-прежнему не замечал его. Кажется, он ничего и не слышал. Решив, что тот глуховат, я повысил голос:

   -- Простите за беспокойство, я ухожу!

   Волшебник со вздохом сложил письмо, поднялся, прошел мимо меня и принялся задергивать шторы на окне.

   Небо за окном было рубиново-красным -- видимо, день уже клонился к закату. Волшебник вернулся к столу, сел и, соединив кончики пальцев, стал большими крутить, глядя на дверь.

   Я осмотрелся. Феникса нет, как нет и жужжащих серебряных штуковин. Это был Хогвартс, каким его знал Реддл, и, значит, директором был этот неизвестный волшебник, а я -- не более чем фантом, невидимый для людей, живших пятьдесят лет назад.

   В дверь постучали.

   -- Войдите, -- произнес старик слабым голосом.

   Снимая островерхую шляпу, вошел мальчик лет шестнадцати. На его груди сверкнул серебряный значок старосты. Он был значительно выше меня, но волосы у него были такие же черные и блестящие.

   -- А, Реддл, -- сказал директор.

   -- Вы хотели меня видеть, профессор Диппет? -- Реддл явно нервничал.

   -- Садись, -- предложил Диппет. -- Я только что прочитал твое письмо.