Воспоминания генерала Российской армии, 1861–1919

В октябре месяце стали готовиться к высочайшему смотру императора Александра II, который должен проехать из Крыма в Петербург. Развернутыми ротами в 96 рядов ходили церемониальным маршем, целыми часами по плацу Кадетского 1-го и 2-го корпусов у Анненгофской рощи. В один из вечеров ноября месяца мы получили приказание одеваться без винтовок для встречи государя императора, на Курский вокзал. Было около 9 часов вечера, и мы шли к вокзалу, как вдруг раздался взрыв. Мы даже не обратили особенного внимания. Встали на свое место, государь проехал, мы кричали ура и пошли в училище. Сейчас же получено было приказание, что завтра в 1 час дня, в большом Манеже, состоится высочайший смотр, мы почти всю ночь чистились, мылись — готовились к смотру. Отдельные начальники по несколько раз заставляли перечищать амуницию… Утром, после чая, приказано было одеваться, с десяток раз начальство осмотрело каждого, раздавая щедро наряды вне очереди. В Манеже наше училище поставили на правом фланге 2-й линии, в затылок Александровскому военному училищу[38]. Я стоял на правом фланге нашего 3-го взвода, в первой шеренге, почти против входа в Манеж. Было уже 1 час дня — государь не приезжал. Начальство что-то тревожно передавало друг другу… Вдруг неясно издали послышался гул народного «ура», ближе-ближе, и за стенами Манежа грянуло «ура», команда «смирно», все замерло, дверь распахнулась — показался император в николаевской шинели, сбросил ее с плеч на руки казаку-конвойцу. Ему подвели вороного коня, седло было покрыто чепраком черного каракуля с Андреевскими звездами по бокам, государь император был в каске с султаном из белых перьев, в вицмундире и брюках со штрипками, была ли лента и ордена — не помню. Ловко, легко сел на коня, разобрал повода, дал слегка коню шенкеля и направился к фронту первой линии… Команда «слушай на караул», музыка грянула встречный марш. Император поздоровался с александровцами, те ответили, и их музыка заиграла гимн «Боже, Царя храни», по фронту гремело «ура»… Император к нашему училищу подъехал с левого фланга, поравнявшись с серединой колонны, громко сказал: «Здравствуйте, дети», — «Здравия желаем, Ваше императорское величество!» — ответили мы ему как один и, от всего сердца идущее, грянули: «Ура!»… Император выехал на середину манежа, против входа в манежную церковь. Послышалась команда «смирно», — все замерло. Начался церемониальный марш, во время перестроений мы узнали, что вчера на государя было покушение — взорвали под одним из государевых поездов Курский путь — это тот взрыв, который вчера мы слышали[39]. Государю об этом было доложено при выходе его из Успенского собора, т. е. перед поездкой на парад в Манеж. Кончился парад, император слез с коня, нам скомандовали: «Вольно оправиться». Императора окружил генералитет. Прошло минут 10, нам скомандовали «смирно», и государь уехал. Войска стали выходить из манежа и расходиться по казармам. В училище мы узнали подробности покушения. Долго толковали и возмущались злодейством. Москва волновалась. Классные занятия и строевые шли своим чередом. К режиму я быстро привык и стал исправным юнкером. На Рождество поехал домой в Ярославль. Из меня вышел «юнкер-молодец». На елках, концертах, балах и спектаклях в прогимназии я был приглашаем воспитателями и учителями — было очень весело. Быстро прошли праздники, и я поехал в училище. Мать напекла мне сдобных колобков, лепешек на целый месяц, вплоть до Масленицы. По воскресеньям я ходил в отпуск к Калачевым, живущим теперь на Немецкой улице, жена Глафира Ивановна была очень приветливая и добрая.

1880