Воспоминания генерала Российской армии, 1861–1919

21 января, в 3 часа ночи, я получил приказание передвинуть полк в д. Воля-Медневска, что и было мною исполнено. Мы теперь были в трех верстах от Воли-Шидловской. Нас скрывала пологая огромная возвышенность. В 8 часов утра прискакал ко мне казак с приказанием немедленно явиться к генералу Меллианту[171] в д. Медневицы. Я и поручик Н. А. Сафронов вскочили на коней и марш-маршем[172] поскакали. Лишь только я явился к генералу Меллианту, как он закричал: «Когда вы пришли?» Я ответил: «В 5 часов утра» — «Почему вы не явились мне?» Я ответил: «Не было указаний», — и приказал показать письменное приказание начальника дивизии. «Сейчас же атакуйте полком Волю-Шидловскую», — приказал генерал Меллиант. «Я прошу, ваше превосходительство, ознакомить меня с боевой обстановкой и дать письменное приказание, так как атаковать днем в открытую — это даром губить полк». Надо было видеть генерала Меллианта… но мои требования исполнили, и я поскакал к полку. Быстро собрал батальонных и ротных командиров, составил диспозицию боя и по карте дал указания. В 9 часов утра полк выступил на Волю-Шидловскую, дойдя до Бабски-Буды, я под прикрытием возвышенности остановил полк и «пешочком» пошел на разведку… Боже, что я увидел: открытое поле, усеянное трупами, и в ямках и жалких окопиках прячущихся солдатишек различных полков… Я взял направление, возвратился к полку, не сказав никому ни слова, направил полк, развернул его, выслали цепи, перекрестился и двинулся… Хорошо было до хребта, но только полковые цепи стали спускаться с возвышенности в низину, как открылся адский огонь из орудий, пулеметов и ружей… Полк все-таки упорно наступал и не мог под огнем взять проволочных заграждений в болоте… Полк залег и начал окапываться, но быстро таял, не было возможности даже выносить раненых… второй «каприз» начальства. Я остался цел. Штаб полка стал в халупке, в которой я встретился с генералом Соковниным, бывшим нашим командиром бригады. Халупка эта была одна из разбросанных халуп деревни Бабски-Буды, она стояла как раз сзади батареи, и все перелеты были около халупки. Полк потерял 7 офицеров и 1500 нижних чинов… вот и «каприз». Всю ночь выносили раненых. Ночью явился подполковник Шатров с помутившим взором и бессвязной речью, я его отправил на двуколке в лазарет.

23-го днем мы с генералом Соковниным, выйдя из халупы погулять, попали в букет шрапнелей, низко разорвавшихся, и отделались только пробитым пальто у генерала Соковнина. В 1 час дня мне привез наш буфетчик Федор Иванович закусить. Я сидел у окна в халупе, Федор Иванович подносил мне котлеты и коньяк, как в эту минуту граната ударила перед окном, и осколок ее, пробив крестовину рамы, пролетел между мной и Федором Ивановичем, врезался в стену… Федор Иванович бросил и котлеты, и коньяк, ускакал и пропал без вести… Только в конце 1917 года, в Омске, я его встретил — вот что значит осколочек гранатки. Нашу халупу весь день «чемоданит» немец, и я перешел в окопы. Бой кипит, ведет наступление генерал Нечволодов, но никакого успеха, хотят взять форт открытой силой — это все равно, что головой о каменную стену. Остатки полка приказано стянуть во вторую линию окопов, что идет вдоль д. Бабски-Буды.

25-го перешел в красный домик, что впереди окопов 2-й линии, его немцы еще не обстреливали. Пять дней не мылся и не раздевался, т. е. не снимал пальто и оружия. Подполковник Н. А. Б[огданенко]-Т[олстолес] привез мне из Варшавы лампу-люкс, дает сильный свет и тепло. Она наша утеха. Получил от Зины фотографический снимок — она с дочкой[173]. Как надоело воевать — хочется мира, спокойствия и любви…

28-го, после обеда, пошли сняться в окопах, и без нас немцы начали обстреливать наш «красный домик». Ночевал в роще, в землянке у сапера штабс-капитана Викторина Михайловича Молчанова (теперь, в 1921 году, командир 3-го корпуса Дальневосточной армии, генерал-лейтенант), с горя здорово выпили. Немцы всю ночь обстреливали домик, через пять минут по гранате, к утру весь разбили. Видимо, шпионы донесли, что тут штаб полка.

29-го, в 4 часа утра, полк отошел в корпусной резерв и вместе с 9-м полком разместился в фольварке Воля-Медневицка. Люди набиты по сараям, как сельди в бочонке, вот если бы немцы запустили хоть один «чемодан» в эту кашу…

10-й полк опять стал 8-ротный:

Командир 1-го батальона подполковник Круковский.

[Командир] 1-й роты штабс-капитан Потанин.

[Командир] 2-й [роты] поручик Самборский.

[Командир] 3-й [роты] подпоручик Кобец.

[Командир] 4-й [роты] подпрапорщик Михеев.

Командир 2-го батальона капитан Пирумянц.

[Командир] 5-й роты подпоручик Минахов.

[Командир] 6-й [роты] штабс-капитан Коротков, из разжалов[анных].

[Командир] 7-й [роты] подпоручик Кох.

[Командир] 8-й [роты] подпоручик Зайченко.

Полковой адъютант поручик Сафронов.

Начальник команды связи поручик Шестаков.

[Начальник] [команды] пулеметной подпоручик Логвененко.