Воспоминания генерала Российской армии, 1861–1919

Начальник дивизии крайне удивлялся, откуда все это у нас. Секрет простой: теперь (1921) я нищий, а другие командиры имеют около Владивостока богатые заимки с конскими и оленьими заводами… Я хожу в тех же сапогах, что сшил во Владивостоке в 1914 году, они ездят-катят по Светланке на тройке в серебряной упряжи…

19-го, в 4 ч 30 мин утра получено приказание: «3-й Сибирской стрелковой дивизии, сего числа, с 12 часов дня начать грузиться на станциях Тересин и Блоне». Полк собрался в д. Регов и оттуда в 9 ч 30 мин вечера выступил на станцию Тересин, куда и прибыл в 10 ч 20 мин вечера. Полк стал биваком в ожидании своей очереди, погрузка шла тихо, так как не было подано достаточно вагонов. 10-й полк начал грузиться 20-го с 2 часов дня, и мой эшелон № 1 двинулся в 5 ч 30 мин вечера, Варшаву проехали около 10 часов ночи, но мы все спали как убитые от усталости. Впереди нас едет 9-й полк.

21-го утром выяснилось, что мы едем на Люблин. В полдень были на станции Ивангород. В окрестностях его видны были работы по укреплению крепости. В 6 часов вечера мы прибыли на полустанок Мостич, не доезжая верст 10–12 до г. Люблина, приказано сгружаться. Быстро эшелон сгрузился, даже начальник станции удивился и сказал: «Сразу видно сибиряков». Сейчас же 1-я рота — в сторожевое охранение, 2-я и 3-я роты — на позицию, 4-я — в резерве, штаб полка — в господском доме. Уснул только в 2 часа ночи.

Дело все было вот в чем: 124-й пехотный Воронежский полк под давлением австрийцев отступил и образовал прорыв в 20 верст, а тут как раз подошла наша 1-я бригада 3-й Сибирской стрелковой дивизии (9-й и 10-й полки), и 9-й полк бросили заполнить этот прорыв, а за ним и 10-й полк; на другой день, 22 июня, полк в составе трех батальонов двинулся на д. Праведники и в д. Быховка, где встал в резерв 9-му полку. Проходили д. Праведники, вдруг из трубы одной халупы повалил столбом черный густой дым, я приказал осмотреть халупу, но в ней никого не оказалось, а в печке горела какая-то картонная банка — это был сигнал о движении русской колонны. Тут же встретили около сотни пленных австрийцев, взятых 9-м полком.

23-го начался бой у м. Быхаво — господский дом Подзамчье и к югу около д. Гродзяны и фольварка Ленчица. Штаб полка перешел в господский дом Подзамчье. Офицеров ранено 2, убито стрелков 27, ранено 76. К вечеру бой разгорелся на участке 10-го полка: ротами 2-го и 3-го батальонов атакован укрепленный фольварк Ленчица и взят. Прапорщик Сыродеев лично взял действующий пулемет. Штабс-капитан Терлецкий убит, добираясь до батареи. 25-го бой возобновился, взято около 4000 пленных австрийцев и много оружия, я взял себе пистолет для выпуска ракет. Штаб перешел в д. Гродзяны. 26-го опять австрийцы начали наступление в интервал между левым флангом 10-го полка и правым флангом 17-го пехотного архангело-городского полка на 121-ю высоту, но беглым огнем наших 1-й и 3-й батарей густые цепи были сметены.

За эти дни потеряно 10-м полком:

Убито: офицеров 5

[Убито: ] стрелков 290

Ранено: офицеров 15

[Ранено: ] стрелков 608

Пропало без вести стрелков 20

Прапорщик Сыродеев представлен мною к ордену Святого Георгия 4-й степени.

27 июня состояли налицо в 10-м полку:

28, 29, 30 июня идет редкая артиллерийская перестрелка; ранен подпоручик Никитин и контужены подполковник Пирумянц и капитан Скоробогач. Еще меньше офицеров. Что хочешь, то и делай…

Подобрано на поле боя:

Винтовок русских 1085

[Винтовок] австрийских 769

1 июля австрийский артиллерийский огонь постепенно усиливается и иногда переходит в ураганный, особенно вечером по окопам 14-й и 15-й рот. По ночам роты усиливают свои окопы. 2, 3 и 4-го жестокий артиллерийский огонь, наша д. Голензы горит, и штаб полка поместился на краю деревни.

5-го, с раннего утра, австрийцы наступают на 11-й и 12-й полки, и вдруг в 11 часов дня быстро начали отступать, что это значило — неизвестно, может, хотели вызвать из окопов. С нами работает 45-й казачий Донской полк с командиром полка войсковым старшиной Иваном Петровичем Космачевым.

В ночь с 5 на 6 июля получено было приказание отходить. Утро 6-го было туманное, и из низко-нависших туч сеял по временам мелкий дождик. Отход начали в 4 часа утра, прикрывал отход полка подполковник Пирумянц с 4, 11 и 13-й ротами. Порядок отхода, как всегда, мною подробно указан. Дорога представляла из себя сплошную по колено грязь, и мне пришлось идти до д. Быхавка пешком с палкой в руке, а наше начальство, сидя в столовой господского дома Орлово и смотря в окно, говорило: «10-й полк идет в беспорядке», но когда я вошел в столовую по пояс в грязи — смолкли… Мы отходим к северу к Люблину и дошли до Лесной колонии, где полк стал биваком. Я, мокрый, грязный, приткнулся в халупку к командиру тяжелого дивизиона, нашей артиллерийской бригады полковнику Ивану Алмасхановичу Гогоберидзе, который угостил меня двумя стопками коньяка… Вечно буду помнить этот коньяк, меня уже трепала лихорадка.