Воспоминания и рассказы

На пятом курсе у нас было много свадеб. Свадьба Коли Багмета была в воскресенье, а на следующий день мы сдавали экзамен по специальности. Несмотря на то, что экзамен был секретным, Саша Особливец раздобыл билеты, и мы подготовили на этот экзамен так называемые «бомбы», готовые для ответа шпоры, тоже секретные. Заходящий на экзамен громко называл номер билета, а заходящий за ним заносил ему шпору на этот билет. Мне тоже принесли и передали такую шпору. Она была написана идеальным каллиграфическим почерком, что резко контрастировало с моим корявым. В принципе, шпора мне не нужна была, материал я и так знал, и я начал писать ответы на вопросы на чистом секретном листе. Но дописать мне не дали, подполковник Крутаков, принимавший экзамен, вызвал меня к доске, чтобы дальше я готовился возле доски, а затем отвечал на билет. Я спрятал недописанный лист, а со шпорой вышел к доске. На все вопросы я ответил, и получил отличную оценку, которую уже поставили в зачетку. После этого преподаватель почему-то обратил внимание на мой лист.

– Ну ка покажи лист, – попросил он меня.

Я показал.

– Да, – сказал он, – после свадьбы Багмета почерк у тебя неузнаваемо изменился. Ладно, иди.

И хотя я этой шпорой не пользовался, мне стало стыдно перед преподавателем. Всю нашу глубоко скрытую, как нам казалось, систему он понял, но шум поднимать не стал, и все спокойно сдали экзамен по той же системе. Кстати, вспомнил подобный провал, который случился у нас на втором курсе. Мы сдавали экзамен по математике Гершону Ихелевичу, но за неимением свободных аудиторий, сдавали его у нас в казарме, в ленкомнате. Все столы мы накрыли скатертями, в том числе и стол преподавателя, на который поставили минеральную воду и букет цветов. Скатерти нужны были, чтобы скрыть спрятанные в столах конспекты и учебники. Вовочка Иванов сдавал экзамен в первой пятерке, и после его сдачи на свою законную тройку, зашел обратно и спросил Гершона Ихелевича, можно ли ему забрать свой конспект.

– Какой конспект? – ничего не понимая спросил профессор.

– Вот этот. – сказал Вовочка, и вытащил из-под стола, за которым он сидел на экзамене, свой конспект.

Скатерти сняли со всех столов, и везде обнаружились конспекты и учебники. Гершон Ихелевич хотел вообще прекратить прием экзамена, начальнику курса, подполковнику Гетманенко, с большим трудом удалось уговорить его продолжить экзамен. Так из-за одного не очень далекого человека пострадало все отделение, несмотря на свой добрый характер, обиженный профессор принимал экзамен довольно жестко, несколько человек получили неудовлетворительные оценки.

И еще один случай произошел на экзамене по эксплуатации, который принимал добрейший человек, начальник кафедры, полковник Запорожченко. Один из наших товарищей не смог толком ответить ни на один вопрос, ни по билету, ни на наводящие дополнительные вопросы. Полковник с жалостью посмотрел на него и сказал: «Я не знаю, что мне с Вами делать. Вы же абсолютно ничего не знаете. Больше тройки я Вам поставить не могу».

Но не для всех слушателей экзамены заканчивались так безболезненно, некоторые получали двойки, а некоторые умудрялись и две двойки за сессию получить. Эти избранные, вместо поездки на каникулах домой, оставались в казарме готовиться к пересдаче, это был для них так называемый «освенцим». Некоторые, особо выдающиеся, из этого освенцима никогда не вылезали, оставались в нем после каждой сессии. Но, несмотря на все трудности, на нашем курсе по неуспеваемости не был отчислен ни один человек, с экзаменами в конечном счете все справились успешно. На первом курсе мы правда потеряли Юру Фаустова, весельчака и прекрасного исполнителя бардовских песен, но он не был тогда отчислен, за неуспеваемость его оставили на первом курсе на второй год, небывалый случай для училища, отчислили его только через год, когда он во второй раз не сумел перейти на второй курс. Но было бы неправильно считать, что те двоечники, которые не вылезали из освенцима, все были бестолковыми, хотя конечно же среди них были и такие. Одному из наших товарищей, не буду называть его фамилию, наука давалась очень тяжело, из освенцима он никогда не вылезал, но он старался, и несмотря ни на что, пользовался в отделении большим авторитетом, чем некоторые отличники. Из выпускников нашего курса до генеральских званий дослужились только два человека, и один из них, этот наш товарищ.

Саша Особливец