Воспоминания и рассказы

Ваню похоронили. На поминках длинную речь сказал его отец. Говорил он на западно-украинском наречии, и несмотря на то, что я украинец, я понимал только третью часть этой речи. Отец жаловался на Москву, она уже второго сына у него забрала. После поминок мы еще собрались на квартире у Андрея Рычкова, который организовывал эти похороны. Хотя повод был и скорбный, но я был рад видеть наших ребят, с которыми после выпуска из училища ни разу не встречался. На десять лет выпуска они встречались в Харькове, но меня мой начальник полковник Помогалов туда не отпустил, потребовав, чтобы я предоставил ему телеграмму, подписанную начальником Харьковского училища. Мы там еще хорошо посидели, рассказали кто где служил и чего достиг. На следующий день встретился в училище с Особливцем, глазки у него бегали, опять шепотом просил никому не рассказывать, что его не было на похоронах, нес какую-то хрень о том, что у него расстроился желудок, и он не смог приехать, но я ему не верил. Я не понимал, как можно вместо того, чтобы провести товарища в последний путь, провести это время с блядями. Совесть то где была при этом? Мое уважение к Саше сошло на нет.

Позже к нам на кафедру, как член комиссии по защите дипломов, приезжал мой старый друг Сережка Лорин. Мы были очень рады встрече, после выпуска тоже ни разу не виделись. За это время Сережка успел послужить и в Прибалтике, и в Чите, и в Белоруссии, но был майором, видно частая смена мест службы сказалась. Я предложил ему связаться с Колей Багметом, который уже был преподавателем в академии Дзержинского, чтобы обсудить с ним вопрос поступления Сережки в академию, но договориться о поездке в Москву автомобилем у меня не получилось, а на поездку электричкой у Сережи не было времени. Так этот вопрос решить и не удалось. Пообщавшись с Особливцем Сережка сказал: «Да он у вас какой-то секретный агент, разговаривает только шепотом, и все время оглядываясь, как будто страшную тайну тебе рассказывает. Даже спички у продавщицы шепотом спрашивал.»

В училище приехали еще два наших однокашника, сначала Александр Уздемир, а затем и Валерка Колодяжный, старый друг Особливца. Оба были у меня в гостях, Валерка был даже трижды, вместе с тремя своими прекрасными сыновьями. Один раз был в гостях у Уздемира и я, вернее два раза, первый раз я был у него в гостях еще в Кап-Яре, у Валерки правда я ни разу не был. А вот в гостях у Особливца не был никто, даже его лучший друг Колодяжный. Скорее всего это было не из-за негостеприимности Саши. Мне кажется, что он просто опасался, как бы в присутствии жены гость не ляпнул чего ни будь лишнего о его похождениях, оправдывайся потом. А так, нет гостей – нет проблем.

Саша уволился на год раньше меня, и на встрече выпускников в Москве уже был гражданским человеком. Рассказывал, что работает коммерческим директором в какой-то солидной фирме. Все были рады за него, и поздравили с таким успехом. А через некоторое время я узнал, что Сашу сильно избили, и он три месяца пролежал в госпитале. Оказалось, что Саша назанимал очень много денег, все их вложил во Властелину, и естественно, прогорел. Долги отдавать было нечем, поэтому отдавать их он и не собирался, считая, что с него взять нечего. Но кредиторы были другого мнения, поэтому они не только его избили, но и заставили переписать на них в счет долга свою квартиру.

Сашу я случайно встретил возле нашего магазина.

– Саша, привет! Ты как? Слышал, что ты долго лежал в госпитале. Как здоровье? – засыпал я его вопросами.

– Нормально, – сухо сказал Саша.

– А семья то твоя как? Где она сейчас? – снова спросил я.

– А тебе какое дело? – со злостью спросил он.

– Извини, Саша. – выдавил я, ошеломленный таким поворотом разговора.