Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

Успешно дорулив до стоянки прилетающих экипажей, я доложил встречающему нас представителю инженерной службы о необходимости проведения технических работ и ушёл в штаб подавать заявку на вылет во вторник.

О том, как я буду оправдываться в Артёме после возвращения на родную базу, думать сейчас не хотелось. Но мысли об этом настойчиво лезли в мою голову. Особенно тяжёлый разговор мне предстоял с замполитом полка.

Он невзлюбил меня с первой нашей встречи. Я был единственный из командиров кораблей, кто отказался писать рапорта о поведении каждого члена экипажа на внебазовых аэродромах после возвращения из командировок. Леонид Иванович придумал эту замаскированную форму доносов давно. Некоторые командиры, не желая "подставлять" своих подчиненных, отделывались формальными отписками, а те, кто хотел получить продвижение по службе или внеочередной рейс за границу, старались описать всё происходившее до мельчайших подробностей, иногда добавляя от себя даже то, чего не было. Подполковник Скворцов держал нити управления полком в своих руках, абсолютно справедливо полагая, что тот, кто владеет информацией, владеет реальной властью.

Причиной моего отказа, как это ни покажется странным, была не моя внутренняя порядочность, этим я не отличался, а простой жизненный расчёт. Я не видел личной выгоды от сближения с замполитом. За границу меня посылать не собирались из-за запятнанного прошлого, повышать в должности было рано, потому, что я был для этого слишком молод, но и понизить до второго пилота не могли, пока было не за что. Поэтому, чувствуя временную стабильность своего служебного положения, я решил разговаривать с ним без заискивающих нот в голосе.

Желая сломить моё упорство, Леонид Иванович пригласил меня однажды на "дружескую" беседу и сказал:

- Есть информация, Валерий Сергеевич, что Вы в командировках ни одной юбки мимо себя не пропускаете. Спите с кем попало.

Ожидая от меня реакции на свои слова, он сделал небольшую паузу. Я задумался, переваривая услышанное и наскоро принимая решение: какую линию поведения занять. Собственно говоря, пути было два: отшутиться или напасть в ответ. Своими следующими словами он отрезал мне и себе путь мирного сосуществования.

- Я ведь могу твоему тестю позвонить, - перешёл он на неофициальный язык.

- Заодно расскажи, как ты организовал перевозку красной икры из Южно-Сахалинска в Воронеж, - ответил я. - И не забудь доложить контрразведчикам, сколько вы заработали денег на её перепродаже.

- Как ты смеешь со мной так разговаривать, капитан?

- Ничего, замполит, потерпишь. Как терпела тебя, старого козла, Света Мухина, когда ты разложил её пьяную на пассажирских креслах, пролетая над Охотским морем. Или Оля Морозова, удовлетворяющая тебя на заднем сидении "Волги", в твоем гараже. Сколько раз она навещала тебя там, пока ты не продвинул её мужа в очереди на получение квартиры? Ты, вот что лучше сделай, подполковник. Перед тем, как набрать номер телефона моего тестя, сначала позвони своей жене и всё это ей расскажи, а потом позвони начальнику политотдела флота и повтори всё то же самое.

Лицо его покрылось красными пятнами. Он очень хотел накричать на меня. Но вместо этого как загнанный в угол змей прошипел:

- Иди, Григорьев, но помни, я тебе этого не забуду.

У меня на языке крутился ответ: "Я тоже". Но я промолчал. Можно было подлить масла в разгорающийся пожар "локальной войны", например, сказать ему, что мне известно о том, как руководство полка разворовывает противообледенительный спирт, или о том, какие взятки даются экипажами за выгодные в финансовом отношении командировки и многое другое. Вместо этого я решил приберечь свои знания на более подходящий момент.

Глава 16

Мой звонок на завод, где работал Марина, застал женщину врасплох. Приятно было услышать сбивчивую речь испанской красавицы, особенно ту её часть, где она сказала, что нас не только помнят, но и очень хотят видеть. Договорились о встрече у фонтана возле Большого театра. Когда мы приехали в назначенное место, девушки уже ждали нас с четырьмя билетами на балет.

В тот вечер показывали "Спартака". Или как говорят заядлые театралы давали "Спартака".

Пока гладиатор носился по сцене и сражался с римским полководцем Марком Крассом, я незаметно гладил Маринину ногу и думал: "Скорее бы в постель". По плану проведения нашей встречи, сразу же после балета, мы должны были ехать к ней на дружеский ужин.

Муж моей подруги, Пётр, каждую пятницу после работы отправлялся на два выходных дня в туристический поход по лесам Подмосковья. Он любил ночевать в палатке на снегу, сидя у костра петь песни под аккомпанемент гитары, пить чай из железной кружки, набирая в чайник снег вместо воды. Всё это рассказала мне Марина в театральном буфете во время антракта. Мы сидели у стойки бара на высоких стульях и под кофе с коньяком обсуждали хобби её благоверного. Я выражал глубокое сомнение по поводу правдоподобности его рассказов.