Воспоминания мёртвого пилота (СИ)

- Как вы понимаете, на магнитофонных плёнках, снятых с самолёта, командиром экипажа которого был в тот день капитан Григорьев, команды на запуск ракеты зафиксировано не было. Как не было и доклада лётчика истребителя об уничтожении перехваченной им цели. Из этого можно сделать три предположения:

Первое - ракета, захватив тепловой головкой самонаведения наш самолёт, запустилась сама, сорвалась с подкрыльевого пилона и поразила цель.

Второе - у лётчика-истребителя от ненависти к нам не выдержали нервы, и он по собственной инициативе угробил русский экипаж.

И третье, японцы использовали скрытые каналы управления своими боевыми самолётами, которые не были засечёны нашей радиоразведкой.

Учитывая качество японской техники и дисциплинированность народа, первые два предположения очень маловероятны. Но японские дипломаты, оправдываясь в нашем министерстве иностранных дел, наверняка выберут один из них. На этом всё. Можно разойтись.

Выйдя из класса, лётчики окружили меня в коридоре и принялись расспрашивать о том полёте. Убедившись, что я знаю о происшествии ровно столько же, сколько и они, офицеры разошлись по своим делам, не забыв съязвить при этом, что Советское правительство могло бы и поощрить Григорьева, храбро спавшего весь радиоретрансляционный полёт. Я отшучивался в ответ на их колкости, объясняя, что к благодарностям и грамотам отношусь также безразлично, как и к выговорам.

Не помню, когда меня хвалили последний раз, а вот очередной свой выговор я получил недавно и вот за что.

Глава 23

Это был очень спорный случай. В нормальном обществе за такой поступок могли бы прилично поощрить, но у нас, где всё поставлено с ног на голову, сделали наоборот, и мне досталось, как говорили в старину, по первое число.

Мой экипаж получил задание доставить на остров Итуруп, входивший в Курильскую гряду, около тонны различного груза и одну пассажирку. Причём меня предупредили в штабе, что я должен на острове заночевать, а утром следующего дня, забрав демобилизующихся матросов, обратный груз и эту же женщину, вылететь обратно.

До 1945 года этот остров принадлежал Японии. Прежние хозяева, используя труд корейских и китайских пленных, оборудовали на нём несколько военных аэродромов. Нам предстояло посетить уникальнейший из них. Его неординарность заключалась в том, что он был вырублен в горной цепи и лежал от восточного берега острова, омываемого водами Тихого океана, до западного, упираясь в Охотское море. Аэродром представлял собой идеальную мечту любого лётчика. Ветер над ним всегда дул только вдоль полосы. Либо с моря, либо с океана. От боковых ветров полосу защищали отвесные скалы, высота которых достигала ста метров. Командование флота держало на аэродроме военную комендатуру из двадцати восьми человек, во главе которой стоял майор. В планах генерального штаба эта маленькая авиабаза значилась как "аэродром подскока". Это означало, что самолёты, улетающие на боевое задание в океан и возвращающиеся обратно, могли здесь дозаправиться керосином. С учётом скалистого основания взлётно-посадочной полосы, максимальный взлётный вес приземляющихся и взлетающих самолётов был не ограничен.

В хорошую погоду аэродром был хорошо виден с расстояния тридцать, а иногда и сорок километров. Я заходил на посадку со стороны Охотского моря и любовался величественной панорамой вулкана "Богдан Хмельницкий". Лёгкий дым поднимался над его кратером. Недалеко от его подножья уютно расположился самый большой населённый пункт острова - город Курильск. Правый лётчик рассматривал пролив Екатерины и видневшийся за ним остров Кунашир. Только бедняга штурман не прекращал свои вычисления. Приземляться мы решили с прямой. Васильеву было необходимо точно рассчитать рубеж начала снижения.

Примерно за семь километров от аэродрома я увидел группу людей, стоящую у торца полосы. Они махали мне головными уборами и иногда подбрасывали их вверх. Было отчётливо видно, что люди безгранично рады нашему прилёту. Так меня ещё нигде не встречали. Пролетев над их головами на высоте десяти метров, мы приземлились и приступили к торможению. Сидящий в хвосте стрелок проинформировал нас о том, что встречающие бегут за нами по полосе. Это было похоже на коллективное умопомрачение. Но когда я узнал, что за груз мы им привезли, всё встало на свои места. В тридцати среднего размера деревянных ящиках находились сто восемьдесят круглых коробок с фильмами для их киноустановки.