Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916

Дворянство, о космополитическом происхождении которого я только что упомянул, очень быстро смешалось с коренным населением России. Причин такой быстрой ассимиляции было несколько, главная из которых — полное отсутствие кастовых предрассудков у дворян, которые легко смешивались с простыми жителями своих местностей, и, в целом, огромная поглощающая сила, которой всегда обладала русская нация. Поэтому можно сказать, что дворянство никогда не носило характера настоящей аристократии, а скорее представляло собой класс государственных служащих. В Древней Руси не было дворянского титула, кроме титула князя, который сохранялся из вежливости для тех, кто принадлежал к ветвям царствующего дома, при посредничестве великих князей Московских, таких как Барятинский, Голицын, Долгорукий, Горчаков и другие; но титул не имел значения, не давал особых привилегий тем, кто его носил, и очень многие из этих потомков Рюрика (все еще называемых в наши дни родовым именем Рюриковичи) вскоре начали смешиваться с обычными дворянами. Определенное число семей, принадлежавших к знати, однако, выделялось среди других и образовало вокруг трона своего рода олигархию.

Что касается боярства, то оно никогда не было строго наследственным, и ряды боярства всегда были открыты для тех дворян, которые преуспели в продвижении на службе государству. Великие князья, а затем и московские цари, которые выбирали себе жен из числа дочерей своих подданных, не делали в этом отношении различий между княжескими семьями и семьями бояр или даже простых дворян, и, когда наследник московского престола достигал совершеннолетия для вступления в брак, сотни молодых девушек, принадлежавших к различным сословиям дворянства, вызывали в Москву, где выбирали будущую царицу, причем предпочтение отдавалось той, которая обладала наибольшей личной привлекательностью и здоровьем, но без оглядки на высшую или второстепенную важность ее дома. Семья, иногда скромного происхождения, которая таким образом дала стране царствующую персону, естественно, получила большое влияние в Москве, как это было в случае с Годуновыми, Нарышкиными, Лопухиными и т. д. Сами Романовы, один из которых основал новую династию, были связаны с древним царствующим домом только по женской линии.

К концу XVII века, то есть накануне реформ Петра Великого, дворянство сформировало класс, проявляющий высокое понимание роли, которую они должны были играть на службе государству, и отличающийся замечательной способностью усваивать обычаи западной цивилизации, перед которым вот-вот должны были открыться двери России. Именно из этого класса Петр Великий набирал большую часть молодых людей, которых он отправлял за границу для приобретения знаний, необходимых для преобразования страны.

Отменив старые социальные различия (он больше не называл бояр, последний из которых, князь Иван Трубецкой, умер в 1750 году), Петр Великий установил новую шкалу рангов, полностью основанную на личных заслугах, оказанных государству во всех отделах гражданской и военной иерархии. Этот новый порядок поглотил немало представителей дворянства, но в целом не затронул ни их привязанности к земле, ни их сознания принадлежности к отдельному классу, уходящему корнями в Россию прошлого.

При преемниках Петра Великого в Санкт-Петербурге сложилось сильно централизованное и по существу бюрократическое правительство, персонал которого становился все более и более разнообразным по своему происхождению, включая иностранцев, а также коренных русских. В конце концов трон был окружен кастой придворных и чиновников, которые по-прежнему не имели никакого сходства ни со знатью французского двора, ни с английской аристократией, но которые монополизировали все важные должности и составляли высшее общество Санкт-Петербурга. Именно в этот момент начали присваиваться дворянские титулы, заимствованные из Западной Европы. Появились бароны, графы и даже князья, но любопытно отметить, что все эти новые титулы долгое время носили экзотический характер, и, когда русский государь желал облагородить одного из своих подданных, он делал это не сам, а получал соответствующий патент от Священной Римской империи. Таким образом, единственным настоящим русским титулом по-прежнему оставался титул князя, и принадлежал он только потомку дома Рюриковичей.

В связи с этим легко понять, что высшее общество Санкт-Петербурга было самого разнородного происхождения.

В него входили не только подлинные потомки Рюрика, но и потомки подмастерья, как князья Меншиковы, малороссийского крестьянина, как князья Разумовские, или солдата удачи, как князья Орловы. Одним из наиболее частых источников титулов, богатства и влияния была благосклонность императрицы, Елизаветы или Екатерины, оказываемая молодому гвардейскому офицеру, а иногда даже слуге более скромного ранга.