Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916

Что касается Столыпина, он был совершенно застигнут врасплох. Он работал вместе со мной, с величайшей искренностью подготовляя возможность образования коалиционного кабинета, в котором был готов занять второстепенное место, под руководством человека, пользующегося доверием Думы, но он не считал себя достойным принять роль главы правительства. Момент был слишком критический, чтобы с его стороны было проявлено какое-либо колебание, и после аудиенции у императора на следующий день после роспуска он не имел другого выбора, как принять тяжелую обязанность, возложенную на него. В то же время он принял ее при условии, что два министра, Стишинский и Ширинский-Шихматов, которые были наиболее одиозны, благодаря их реакционным настроениям, были бы уволены в отставку. Он также удержал за собой право изменить в дальнейшем состав кабинета, введя в него членов Думы и Государственного совета, в соответствии с нашим общим планом.

Положение было бесконечно усложнено неосмотрительным поведением, которое было принято подавляющим числом депутатов, поведением, которое я всецело отношу на счет кадетской партии, так как эта партия действительно руководила Думой.

В этом случае, как во многих других, лидеры кадетов, и особенно Милюков, к несчастью, вели себя как доктринеры, лишенные здравого смысла и понимания практической стороны политического воздействия, так как их партия способна была играть в этих условиях некоторую роль, которая, несомненно, привела бы их к власти, если бы они могли расценить создавшееся положение с должной умеренностью и спокойствием.

Указ, объявляя роспуск Думы, определял вместе с тем созыв новой Думы на 5 марта 1907 года.

Это предуказание характеризовало акт императора как правомерный для всякого конституционного монарха, в полном соответствии с Манифестом 1905 года. Единственным недостатком было отсутствие даты новых выборов, но и эта формальная ошибка вскоре была исправлена. Таким образом, акт 21 июля не был сам по себе неконституционным. Простой здравый смысл говорит, что это было к вящему успокоению кадетской партии, так как означало явный ее успех на последующих выборах, образование ею большинства во Второй Думе и создание по отношению к правительству «оппозиции его величества».

Таковы были события, которые имели отзвук за границей, особенно в Англии.

Как раз во время роспуска Думы ее делегация находилась в Лондоне, принимая участие в межпарламентской конференции.

Приветствуя эту делегацию, британский премьер-министр, который только что узнал о событиях, произнес следующие слова, столь далеко прозвучавшие и комментированные: «Дума умерла, да здравствует Дума».

Кэмпбелл-Баннерман, конечно, намеревался высказать этой фразой свое мнение, что роспуск есть совершенно нормальный акт, не являющийся выступлением против Думы как учреждения. Но таково было незнание конституционных законов нашими правительственными кругами, что это восклицание было расценено как вызов и дерзость, направленные против императора.

Мне стоило большого труда внушить моим коллегам и убедить самого императора, что Кэмпбелл-Баннерман только перефразировал в приложении к Думе поговорку, которая выражала в предреволюционной Франции незыблемость монархического принципа: «Король умер, да здравствует король!»

Вместо того чтобы принять путь, указанный английским первым министром, кадетские лидеры призвали большую часть депутатов сделать весьма необдуманный шаг. Сто девяносто членов Думы собрались в Финляндии, под председательством Муромцева, и подписали призыв к русскому народу, который известен под именем «Выборгского воззвания».

В этом воззвании правительство обвинялось в том, что оно преследует Думу за требование принудительной экспроприации земель в пользу крестьян. В то же самое время русский народ призывался к защите прав народных представителей путем отказа платить подати, давать новобранцев в армию и признавать любой заем, который правительство может выдать без согласия Думы. Воззвание заканчивалось такими словами, которые могут рассматриваться как призыв к революции: «Итак, ни одной копейки в казну, ни одного солдата в армию; будьте тверды в вашем отказе; защищайте ваши права все, как один человек; никакая сила не может сопротивляться непоколебимой воле народа. Граждане, в вашей неизбежной борьбе мы, которых вы избрали, будем вместе с вами».

Столыпин хорошо сделал, что не отнесся серьезно к Выборгскому воззванию. Он позволил подписавшим воззвание вернуться в Петербург и только для соблюдения формы выдвинул против них судебное преследование, которое имело своим результатом лишение главных кадетских лидеров участия на выборах в будущую Думу. Милюков, не будучи депутатом, не подписал Выборгского воззвания и поэтому избегнул преследования.

Другой видный кадет, Родичев, был в это время в составе делегации в Лондоне и благодаря этому избежал судьбы своих товарищей.