Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916

Несмотря на значительную работу, которую требовали дела моего министерства — только начал трудные переговоры, которые привели через год к заключению соглашений с Англией и Японией, — я принял активное участие в заседаниях Совета министров, во время которых обсуждались, несколько раз в неделю, различные законы в процессе их создания. По закоренелой привычке русской бюрократии работать по вечерам — хорошо известно, что в России и Испании поздний час работы считается модным, — эти заседания происходили в очень поздний час времени и затягивались до трех или четырех часов утра. Кроме того, приобретя за границей привычку рано вставать, я имел обыкновение принимать до полудня доклады различных начальников моего ведомства, и, следовательно, мне не удавалось спать более четырех или пяти часов за весь период этой интенсивной деятельности.

Если к этому прибавить чрезвычайную напряженность, которой требовали текущие события, вскоре увеличившуюся ввиду бесконечных выступлений террористов, каждому легко понять ту степень физического и нервного напряжения, которые были необходимы для выполнения моих обязанностей.

Я должен отметить также, что громадная работа, выполняемая Столыпиным, высокие душевные качества которого и бесконечная преданность долгу общеизвестны, приводили меня в изумление все больше и больше с течением времени.

Глава 8 Терроризм

В течение всего периода времени, в который заседала Дума, партия социалистов-революционеров подготовляла ряд террористических выступлений, направленных против высших чиновников государства и против агентов полиции, которые она практиковала с самого начала революционного движения.

В начале лета эта партия опубликовала в иностранной прессе заявление, что ввиду открытия заседаний Думы и в ожидании, что народ уяснит себе политическое положение, следует отказаться от террористической тактики, не прекращая, однако, подготовки новых выступлений; центральный комитет партии укажет момент, когда вновь должна проявиться революционная активность.

Роспуск Думы послужил сигналом к возвращению к терроризму, и было решено, что он должен быть открыт самым заметным актом насилия. В субботу, 25 августа, около трех часов пополудни, страшный взрыв разрушил часть дачи, занимаемой Столыпиным на Островах.

Премьер-министр не пострадал, но около тридцати человек были убиты и еще больше ранены, некоторые из них тяжело, среди последних — двое детей Столыпина.

Я был в это время в городе, принимая в Министерстве иностранных дел визит Нитрова, начальника двора великого князя Владимира, который просил его посоветоваться со мной относительно одного дела. Окончив разговор, я задержал моего посетителя еще на полчаса, желая показать ему некоторые внутренние украшения, которые делались в то время в здании министерства.

Покинув меня, Нитров отправился в резиденцию премьер-министра по другому поручению великого князя, и случилось так, что эта случайная отсрочка спасла его от смерти на вилле Столыпина, так как иначе он прибыл бы за несколько минут до катастрофы.

Извещенный по телефону о случившемся, я бросился в экипаж и через двадцать минут прибыл на место катастрофы, ужас которой превосходил всякое описание.

Около трети дачи было разнесено в щепы, и если разрушение не было полным, то это произошло только потому, что дом был построен из дерева; каменное или кирпичное строение было бы разрушено совершенно, и число жертв оказалось бы более значительно. Можно было видеть погребенными под обломками разрушенного дома человеческие тела, частью мертвые, частью подающие еще признаки жизни. Там и сям валялись куски платья и окровавленные части человеческого тела; крики агонии и призывы на помощь разрывали сердце; перед входом виднелась бесформенная масса дерева и железа и трупы двух лошадей — все, что осталось от экипажа, который привез сюда исполнителей этого страшного дела.

Буквально ничего не осталось от вестибюля и от трех комнат нижнего этажа, соприкасающихся с той, в которой в это время находился Столыпин; как будто чудом, действие взрыва коснулось только порога рабочего кабинета премьер-министра.

Я нашел его в маленьком павильоне в саду, бледного, но совершенно спокойного, отдающего ровным голосом приказания относительно помощи раненым, среди которых только что была обнаружена одна из его дочерей, девочка пятнадцати лет. Он собственными руками извлек своего единственного четырехлетнего сына из-под груды обломков.

Он сам рассказывал мне, как нашел своего ребенка, наполовину погребенного под обломками дачи. Малыш не получил серьезных ран, но положение дочери было очень серьезно; ей была оказана первая помощь, и с большой тревогой ожидался известный хирург Павлов, вызванный по телефону.

Вот точное изложение того, что случилось, согласно тем сведениям, которые я получил на месте катастрофы.

Суббота была приемным днем Столыпина, и его ожидало много посетителей, разместившихся в комнатах нижнего этажа дачи.