Воспоминания. Министр иностранных дел о международных заговорах и политических интригах накануне свержения монархии в России, 1905–1916

Открывая его, Столыпин обратился к нам с речью, в которой указал в весьма энергичных выражениях, что покушение на него, которое едва не лишило его детей, не может оказать ни малейшего влияния на направление его политики. Его программа остается неизменной: безжалостное подавление всяких беспорядков и всяких революционных или террористических актов; проведение вместе с предстоящей Думой либеральных реформ; немедленное разрешение наиболее неотложных задач мероприятиями исполнительной власти и прежде всего — разрешение аграрного вопроса. Столыпин прибавил, что мы должны ожидать попытки со стороны реакционной партии использовать случившееся, чтобы склонить императора объявить военную диктатуру и даже уничтожить Манифест 1905 года и вернуться к старому режиму самодержавной власти. Он заявил, что будет противиться этому всеми силами и скорее покинет свой пост, чем откажется от конституционного направления своей политики. Он закончил выражением надежды, что его коллеги поддержат его усилия в этом направлении перед императором.

Несмотря на то что Столыпин произвел некоторые перемены в личном составе кабинета, он далеко не был однороден. Среди нас присутствовали такие реакционеры, как Шванебах, государственный контролер; а другие, как, например, Щегловитов, министр юстиции, скрывали свою склонность к крайне правым до поры до времени, когда стало очевидно, что это было угодно верховной власти. Но такова была сила красноречия Столыпина, что Совет министров единодушно одобрил его предложение и обещал поддержать перед императором.

Пришлось недолго ждать, чтобы опасения Столыпина осуществились. В течение времени, непосредственно следующего за взрывом 25 августа, против Столыпина была поведена ожесточенная борьба со стороны реакционеров и известных придворных кругов.

Они настаивали на его немедленном замещении военным диктатором и открыто высказывали надежды, что это явится первым шагом на пути к полному восстановлению абсолютизма. Короче говоря, положение напоминало то, что последовало за убийством герцога де Берри 13 февраля 1820 года, которое дало герцогу и герцогине д‘Ангулем и ультрареакционной партии предлог для ожесточенной кампании против герцога Деказа, целью которого было «примирить Францию с монархией Бурбонов» путем проведения умеренно-либеральной политики.

Но в то время как Людовик XVIII, несмотря на свою нежную привязанность к герцогу Деказу, кончил тем, что пожертвовал своим фаворитом в угоду реакционному движению, которое он внутренне осуждал, Николай II, наоборот, уступил Столыпину и позволил ему проводить его программу, хотя тайные симпатии его склонялись в сторону крайних правых.

Борьба между Столыпиным и его противниками была очень ожесточенна.

Реакционеры, не достигнув успеха в своем стремлении вызвать падение премьера, громко призывали к принятию жестоких мер против террористов. Указывая на неэффективность и медлительность обычных судебных мероприятий, они настаивали на необходимости предоставить полиции право расправляться с преступниками без всякого суда и следствия.

Столыпин энергично протестовал против такого предложения, последствием которого могло бы явиться только создание полной анархии в империи. Он был вынужден даже защищать свою позицию против некоторых членов кабинета, вроде Шванебаха и Щегловитова, которые поддерживались военным и морским министрами.

В то же время выступления террористов становились все более и более угрожающими и требовали репрессивных мер, ввиду чего Столыпин, в качестве компромисса, представил императору на подпись закон, устанавливающий военный суд для суждения по наиболее тяжким преступлениям, совершенным в местах, объявленных на военном положении, включая сюда столицу и большую часть губерний империи.

Столыпина очень строго осуждали за установление таких судов, скопированных с австрийского уложения о военно-полевых судах, но нужно вспомнить, что он стоял перед лицом исключительно тяжелых обстоятельств.

В этой чрезвычайно напряженной атмосфере, вызванной описанными событиями и осложненной ожесточенной партийной борьбой, Столыпин работал над реформами, которые должны были быть представленными на рассмотрение Думы через шесть месяцев. Кабинет был пополнен назначением в качестве министра торговли Философова, просвещенного и либерального человека, но, ввиду отсутствия однородности кабинета, Столыпину приходилось самому указывать и направлять работу по подготовке различных законопроектов. Что касается аграрного вопроса, наиболее важного из всех, он взял на себя труд по изучению всех его деталей, и ряд указов, которыми он трактовался, могут рассматриваться, как его личная заслуга.