Воспоминания о людях и событиях

Конечно, жизнь у него была нелегкая. Но может быть только именно благодаря тому, что он униженно и покорно переносил все эти и подобные оскорбления и унижения, пережил гибель в бериевских застенках своих соратников и товарищей по гражданской войне, – Климент Ефремович сам остался жив.

Все козни против него и дискредитация в глазах Сталина – дело рук Берия и Маленкова, старавшихся убрать всех кто мог оказывать какое-то благотворное влияние и помешать их полному порабощению Сталина.

А ведь было время, когда Ворошилов, так же как и Молотов, были ближайшими сподвижниками и самыми верными и преданными друзьями Сталина. Я еще имел возможность лично наблюдать эту дружбу, но уже на закате. К Ворошилову отношение окончательно и резко изменилось, как мне кажется, в 1940 году, а к Молотову уже после войны.

Но таков был Сталин, – непостоянный в привязанностях к самым близким людям, недоверчивый, мнительный. В конце своей жизни он оттолкнул от себя самых близких, искренне любивших и веривших ему людей, в том числе и беспредельно преданного Ворошилова.

Сталин доверился и попал под влияние интриганов и палачей: Берия и Маленкова, которые его именем творили беззакония в стране и глумились над партийной и общечеловеческой моралью.

С Ворошиловым я встречался не только в служебной обстановке как с наркомом обороны, а позже Председателем Президиума Верховного Совета, – я бывал у него на даче.

Это обширная помещичьего типа усадьба, со всеми службами, по Дмитровскому шоссе, охраняемая по всем правилам, как и у всех других членов Политбюро. Поражало огромное количество охраны и обслуживающего персонала. Как известно, денег на это не жалели.

Дом большой и очень комфортабельный. Климент Ефремович сам водил меня по комнатам и показывал все с заметной гордостью.

Он повел меня на крышу и обстоятельно объяснил, каких трудов стоило сделать солярий на плоской крыше и добиться его водонепроницаемости.

За обедом собралась вся семья. И сразу обнаружилось, что хозяйкой дома и главой семьи является Екатерина Давыдовна, пожилая, полная, хозяйственная еврейка. Авторитет ее в семье был очевиден.

Мы с Климентом Ефремовичем много разговаривали на разные темы. По-видимому, он знал о всеобщей слежке, в том числе и за ним, потому что, когда, хотя и в очень осторожной форме, разговор принял откровенный и щекотливый характер в связи с затронутыми мной событиями 1937 года, он предложил мне покататься на лодке на пруду его усадьбы. Я сел за весла, он за руль. Там нас не могли подслушать. Но он со мной не был откровенен. Плел что-то про обострение классовой борьбы, о засылке враждебной агентуры, о фактах вредительства и тому подобных известных из газет вещах.

Припоминается эпизод, связанный с Туполевым. Андрей Николаевич в первой половине 30-х годов пользовался большим авторитетом в правительстве, в частности его очень любил и ему слепо доверял Ворошилов. Но, в конце концов, волна арестов 1937–1938 годов захлестнула и Туполева.

Туполева посадили за то, что он, занимая пост, определявший техническую политику развития советской авиации, неправильно ориентировал Правительство. Он увлекался самолетами гигантами, перелетами и рекордами, а в результате испанской войны оказалось, что боевая авиация наша никуда не годится.

– Мы ему очень верили, особенно этот губошлеп Ворошилов, а он завел нас в болото, – говорил Сталин.

Туполев, как известно, отсидел пять лет.

В конце 1944 года появился на фронте бомбардировщик Ту-2, разработанный им с группой заключенных сотрудников его ОКБ. Андрея Николаевича освободили и наградили. Он, как ни в чем не бывало, продолжал с успехом свою конструкторскую работу, которая, как сказано, не прерывалась и в тюрьме.

В 1957 году за успехи в работе были награждены второй звездой Героя Социалистического Труда самолетчики Ильюшин, Микоян, Туполев и я.

При вручении нам наград, в узком кругу награждаемых, в Президиуме Верховного Совета Ворошилов нас всех очень сердечно поздравил, а Туполева и меня обнял и крепко расцеловал. При этом кто-то из присутствовавших, желая сказать что-нибудь теплое Андрею Николаевичу, не очень тактично, хотя и в мягкой форме, обмолвился о том, что если бы не арест, то он давно уже получил бы эту награду.

К.Е. Ворошилов вручает А.С. Яковлеву орден Ленина. Справа стоит Н.С. Хрущев. 1956 г. Архив ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева».

А.Н. Туполев, К.Е. Ворошилов и А.С. Яковлев после церемонии вручения второй золотой медали «Серп и молот» Героя Социалистического Труда по указу от 12.07.57 г. Август 1957 г. Архив ОАО «ОКБ им. А.С. Яковлева».

Нужно было видеть, как всполошился Ворошилов:

– И, ни, ни… что вы, что вы… ничего и не было…

– Верно ведь, ничего не было? – обратился он к Туполеву.

– Не пойму о чем разговор, – нашелся умница Туполев, – ничего не помню, мало ли что бывает.

– Ну и молодец, что не помните. Об этом помнить не надо, – сказал Ворошилов.