Воспоминания о моей жизни

Здесь я застал следующую картину:

Среди деревьев и кустов, по лесной дороге на самой вершине этого участка горной цепи, слева – конная группа, едущая назад, в тыл: командир 2-го дивизиона 31-й артиллерийской бригады полковник Веверн, окруженный своими офицерами; по лицу Веверна текут из-под фуражки кровавые струйки; справа – несут в тыл носилки, на которых лежит чье-то тело, покрытое офицерской шинелью. Это – командир 6-й батареи капитан Дросси, мой недавний ученик по Офицерской Артиллерийской Школе, живой и способный офицер. Спрашиваю: «Ранен?» – «Никак нет, убит».

Веверн объяснил мне потрясенным голосом: венгры смяли воронежцев, дивизион оказался беззащитным в первой линии, офицеры отстреливались из револьверов, две батареи удалось отвести назад, но 6-ю батарею пришлось бросить, вынув замки из орудий. Во время этой короткой схватки и был убит бедный Дросси, а Веверн и еще кое-кто из офицеров ранены мелкими осколками шрапнели.

Пока я слушал этот короткий и неприятный рассказ, из густых зарослей по противоположному скату высоты выбежал на меня, едва я успел спешиться, командир 3-й роты козловцев капитан Калишев. Первый батальон исполнил мое приказание, дававшее ему свободу атаковать по обстановке, и его левофланговая рота, 3-я, успела спуститься по ту сторону перевала.

Там, лихорадочно объяснял мне Калишев, она натолкнулась на нашу батарею, на которой уже хозяйничали австрийцы. Что я прикажу делать?

Я приказал единственно нужное и возможное: немедленно атаковать этих австрийцев и вернуть батарею. Железо необходимо было ковать, пока оно горячо, пока это были первые австрийцы на батарее.

«Нельзя терять ни минуты, – сказал я Калишеву и прибавил: – Отбейте батарею, идите в штыки, и я обещаю вам Георгия. С Богом!»

Очень удачно, что именно Калишев случайно оказался со своей ротой на этом участке в эти тревожные минуты. Это был офицер выдающейся храбрости, уже успевший получить с начала войны, за три месяца, несколько ранений, залечив которые он немедленно возвращался в строй.

Калишев лихо выхватил из ножен свою шашку и побежал обратно к роте. Почти сейчас же в скрывших его маленькую фигуру зарослях раздалось его «ура», поддержанное ротой. Я знал, что она пошла в штыки без выстрела и что от батареи ее отделяли какие-нибудь сто – сто пятьдесят шагов.

Вдали, налево, слышалась ружейная перестрелка, вероятно, у воронежцев. Справа, где должны были находиться теперь остальные три роты первого батальона, не доносилось из лесу ни звука. Я снова сел верхом и поехал в эту сторону.

Скоро меня встретил на опушке командир батальона подполковник В. П. Пьянов-Куркин (тогда еще капитан) – тоже отличный боевой офицер, мужественный, решительный и распорядительный. Он доложил мне, что удар его пришелся как раз вовремя: венгры взобрались лесом на хребет и выходили на опушку.

Еще несколько минут, и они могли бы начать распространяться в охват правого фланга нашей дивизии и вразрез между двумя наступавшими корпусами.

Атака козловцев захватила венгров врасплох, они дрогнули и были прогнаны за лес, потеряв пленных (в том числе батальонного командира), раненых и убитых. Несколько венгерцев еще лежало тут же на земле; один – пронзенный насмерть штыком. Была видна работа и прикладов. Поле сражения, можно сказать, еще дышало недавней рукопашной схваткой.

Пройдя с Куркиным к его ротам, я убедился, что они достаточно продвинулись вперед, чтобы обеспечить удержание высоты и, в случае нужды, отбить контратаку противника.

Но последний мог еще спуститься с другой лесистой вершины, еще далее вправо; тут он встретил бы мой 2-й батальон, который я, следуя на первый перевал, выдвинул к этой второй высоте.

В общем, все кончилось удачно: Калишев прогнал венгров с батареи, захватив пленных. Появление козловцев на кряже и на подступах к нему и их атака остановили наступление противника и разрушили его план.

Между тем вначале он обещал много: воронежцы были застигнуты врасплох и должны были второпях перестраиваться из походной колонны в боевой порядок, повернувшись к стороне открытого фланга на девяносто градусов. Батареи находились в середине колонны и потому сразу оказались в первой линии и были атакованы. Пока удалось, отступая, выделить резервы вглубь и организовать позиционную оборону, обстановка для нас была критической. В это беспорядочное время мы и вынуждены были бросить 6-ю батарею.

Притихли боевые шумы постепенно и правее, на фронте соседнего корпуса. Что касается воронежцев влево, то они, зацепившись за ряд высот, остановились и отбили дальнейшие атаки противника огнем. Поправлять и налаживать дело на этом участке штаб дивизии из своего неподвижного «далека» командировал генерала Саввича. Саввич в своей должности бригадного играл как бы роль активного боевого помощника канцелярского начальника дивизии и неизменно посылался туда, где обстановка портилась и становилась угрожающей.