Воспоминания о моей жизни

«Ah! – говорил он мне утешительно, смотря на вялую и критическую толпу людей в защитных рубахах. – Çа ne fait rien! Наш француз-республиканец тоже много и долго ворчит перед наступлением. Мы-де не пойдем и т. п. Но ударит час – и нет на свете лучшего солдата при атаке! Mais oui, ce sont des grognards historiques! Вы увидите, что то же самое будет у вас». Подхлестывая русских республиканцев, все эти иностранные офицеры отнимали у штабов время, требуя разные сведения и всевозможные справки.

Однажды был набег на штаб армии целого букета генералов, и Эрдели поручил мне сделать им доклад о наших планах. Я проклинал эту лекцию, так как нужно было говорить по-французски!

Приготовления наши были прерваны внезапным переходом в наступление австро-германцев. Получив вовремя, как раз в период митингов конца июня, в подкрепление те пять дивизий, о которых было сказано выше, неприятель образовал особый Злочевский отряд генерала Винклера. Ему было дано направление на Злочев – Тарнополь. Всеми войсками на фронте против 11-й армии командовал принц Леопольд Баварский, и ударная группа, нацеленная на наш левый фланг, состояла почти исключительно из германцев: одиннадцать дивизий из двенадцати.

Дивизий в нашей армии ко времени июльских боев было, казалось, более чем достаточно. Мы имели девять корпусов в боевой линии (считая с одним конным) и один корпус (45-й) в резерве. Но оголить оборонительный правый фланг опасались. Он прикрывал наши сообщения, шедшие от Кременца. Ослабить наши силы там значило пригласить неприятеля к себе в гости и подвергнуть армию большой опасности.

Наша группировка, в целом, была не оборонительной, а наступательной. Главные силы, пять корпусов, были собраны на нашем левом фланге для атаки, в то время как остальные должны были вначале удерживать свои позиции. Думаю, что арифметически мы превосходили на своем активном крыле силы противника.

Однако последний выставил здесь свои лучшие войска, а наши были уже далеко не те героические и стойкие полки, которые год тому назад дали Брусилову громкую победу. Очень далеко!

Болезнь духа не вознаграждалась и улучшениями материального порядка. Несмотря на то, что многое в этой области если не исправилось, то поправилось, все же мы по-прежнему уступали противнику в артиллерии и не сравнялись с ним даже приблизительно в авиации. Такой пустяк, как стальной шлем для нашего многострадального пехотинца, только теперь появился на фронте в ничтожном числе и рассматривался с любопытством, как диковинная новинка. Недостаточно мы были снабжены и противогазами, хотя занимались этим уже год. Не уверен, например, был ли у меня самого противогаз. А если был, то хранился и пылился где-то вдали. Вообще, к этому вопросу относились легче, чем следовало.

Шансы предстоявшей схватки были неравны – и не в нашу пользу.

На рассвете 6 июля противник обрушился сосредоточенным и интенсивным огнем многих батарей на участок второочередной дивизии (152-й?), занимавшей позицию несколько севернее направления Злочев – Езерна. Скоро сделалось ясным, что это подготовка к серьезной атаке и преддверие к широкой наступательной операции. Ослабленные революционным режимом резервисты и, частью, необстрелянная молодежь с трудом выдерживали этот огонь, а вскоре откровенно дрогнули, когда к обыкновенным снарядам прибавились газовые, окутавшие окопы ядовитым дымом. Один полк очистил свою позицию и в беспорядке отошел, вернее, рассеялся в тылах. Воспользовавшись этой «калиткой», открывшейся во фронте дивизии, немцы вошли в открытый промежуток, охватили два соседних внутренних фланга. В течение какого-нибудь часа-двух обозначился прорыв на участке всей дивизии. Она отходила под давлением.

Брошенные на помощь резервы, корпусные, а потом и армейские, не смогли восстановить положение.

Они быстро вовлекались в отступление, которое неудержимо расширялось и превращалось в стихийное. Противник перенес огонь на тылы и на подходившие резервы. Пехота наша, утратившая свою традиционную стойкость, оказалась неспособной ни на контрудар, ни на импровизацию обороны в ближайшем тылу, чтобы затянуть прорыв. Только превосходные действия нашей артиллерии сдерживали натиск преследовавшего противника. Воздушные его силы содействовали пехоте бомбардировкой наших батарей и отступавших, расстроенных частей. В нашем распоряжении, как всегда, было ничтожное число эскадрилий.

Наступило время, когда и артиллерия обороны вынуждена была сократить свой огонь. Батареи, угрожаемые с фронта и флангов наступавшим повсюду противником, одна за другой начали сниматься с позиций и переезжать на новые в более глубоком тылу.

События развивались с непрерывною быстротой. Штаб армии в Езерне постепенно становился ближе и ближе к полю сражения, которое надвигалось на нас.

Пришлось отдать распоряжение о переходе штаба армии в Тарнополь – с наступлением темноты. Еще раньше мною была принята «по секрету» мера предосторожности для отвода в район Тарнополя и к востоку от него всех обозов и поездов со снарядами и продовольствием.