Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов

Тесные пределы этих записок не позволяют войти в подробное рассуждение об успехах немецкой словесности. Немцы едва ли не оспорят первенства и у самих французов. Но наиболее приятно для друга человечества видеть, что изящные творения ума знакомы здесь не одному только высшему классу людей: имена Шиллера, Гёте, Бюргера, юного Кернера и других великих писателей известны даже поселянам. Народ, умеющий ценить и восхищаться красотами поэзии, уже близок к совершенству. Книги весьма дороги, но почти во всяком самом маленьком городке есть библиотека для чтения, и в часы отдохновения редко увидите вы девушку не за книгой. Для самих поселян издаются журналы, сообразные с кругом их понятия.

Законы Пруссии почитались доселе самыми мудрыми, благотворными. Имя Фридриха Великого, единственного Фридриха, всеми состояниями народа произносится с истинной признательностью и благоговением. Слава побед и завоеваний недолговременна. Александр Македонский покорил вселенную, что же было следствием побед его? Нищета народов, опустошение нив и сел цветущих, орудия новых, жесточайших бедствий. С его кончиной разгромился и ужасный престол всеобщей монархии; потомство называет его безумцем и сомневается даже в справедливости преданий о беспримерных его подвигах. С какими чувствами читаем мы описание дерзостных, но счастливых предприятий Тамерланов, Аттил и других подобных героев!

Но зачем ссылаться на примеры отдаленные: бросим взгляд на настоящее положение Европы. Где плоды беспрерывных блистательных побед Наполеона? Отдаю полную справедливость мужеству его воинов, жестокими опытами доказанному, и почитаю самого Наполеона счастливейшим, а не мудрейшим из смертных. Но созерцая величественную картину жизни Фридриха, в каждом его действии вижу мудрость истинную и величие сверхъестественное. Завоевания прославили его, но не сделали великим. Через сражение Йенское Пруссия потеряла более, нежели что приобрела победами при Росбахе и Лейтене. Но Фридрих-законодатель будет жить вечно как гений-хранитель Пруссии! Не блеском побед имя Ярослава сделалось священно для России; не гром оружия заставил признательное потомство назвать Иоанна только Грозным!

Переступив в пределы Польши, вы убедитесь в справедливости слов моих. Некогда поляки (разделом 1794 года Пруссии доставшиеся) не были столь богаты, покойны и счастливы, как под скипетром потомков Фридриха. Впрочем, причина их ненависти к Пруссии довольно извинительна, ибо правительство имело в виду истребить не только прежние права и установления, но даже самое наречие их предков. Все дела, все сношения должны были совершаться на немецком языке; все чиновники и должностные люди были из немцев. Оскорбление народного самолюбия есть одно из самых ужаснейших оскорблений!

Теперь умы поляков в страшном волнении; неизвестность терзает их. Все герцогство Варшавское разделено на области и округи, управляемые российскими чиновниками. Наполеон не существует более – по крайней мере, в мире политическом; король Саксонии – в плену: все взоры со слезами надежды обращены на императора России. Главная квартира генерала Барклая де Толли, главнокомандующего нашей армией, находится в Варшаве, все крепости заняты русскими. Жители ждут решительного приговора Конгресса Венского – и более всего боятся раздробления страны своей.

Бедность и нищета жителей дошла до невероятной степени, я не стану говорить о неприятных, едва не развалившихся городках и местечках до самого Познаня. Город этот велик и хорошо выстроен, есть пять или шесть улиц, которые бы могли иметь место в самых великолепнейших столицах Европы. Прекрасный бульвар проходит часть города и осеняет мирными липами чистые, красивые дома. Дабы побудить жителей к строению больших каменных зданий, король прусский давал строителю на выгодных условиях третью часть цены всего дома. Театр очень, очень изрядный. В первый день нашего приезда объявили мелодраму «Пигмалион», но билетов разобрано было так мало, что директор нашелся в необходимости отменить представление. На другой день давали «Женитьбу Фигаро» – и офицеры, отдохнувшие от скучной дороги, щедро вознаградили вчерашнюю неудачу бедных сынов Талии.

От Познаня до Плоцка не видал я ничего занимательного ни для взора, ни для воображения. Дорога грязная, несносная, квартиры неопрятные, холодные, несноснее и самой дороги. Плоцк есть один из самых лучших городов Польши; площади, а особенно в новом городе, прекрасны; есть много каменных хороших строений, улицы прямы и довольно чисты.