Воспоминания о Тарасе Шевченко

не лишены и объективных данных об обще ственно-литературной жизни 40 — 50-х годов

XIX столетия, о жизни и деятельности Шевченко, о популярности его произведений, их

влиянии на общественное движение. Сослав Шевченко солдатом в отдаленный

Оренбургский корпус, под строгий надзор и с запрещением писать и рисовать, царь

надеялся изолировать его от народа, вынудить замолчать. Обстоятельства солдатской жизни

поэта были чрезвычайно суровыми. Но и там, в ссылке, оказалось немало тех, которые, чем

могли, помогали ему. поддерживали его. Среди них — братья Федор и Михаил Лазаревские,

служившие в Оренбургской пограничной комиссии, занимавшие высокие посты офицеры К.

Герн, Е. Матвеев, Н. Савичев, семья Усковых, А. Бутаков, А. Макшеев и др. Написанные

многими из них воспоминания представляют особую ценность в освещении жизни и

творчества Шевченко в ссылке. Их дополняют рассказы знакомых поэта в записях Д.

Клеменсова, А. Матова, Н. Новицкого, Ф. Пискунова.

24 Куліш П.Хуторна поезія. — Львів, 1882. — С. 39.

Шевченко привезли в Оренбург поздно вечером 8 июня 1847 года. Узнав об этом, Ф.

Лазаревский на другой день пошел в казармы и нашел его там. С тех пор между ними

установились дружеские отношения. Ф. Лазаревский познакомил поэта с некоторыми

влиятельными офицерами, которые могли несколько облегчить его положение, позже

высылал ему книги, журналы, бумагу. Свидетельство Ф. Лазаревского, что ему в 2 часа дня

9 июня 1847 года сообщили о Шевченко, позволяет вполне определенно утверждать, что

Шевченко доставили в Оренбург не 9 июня 1847 года, как отмечено в рапорте

исполняющего обязанности командира Отдельного оренбургского корпуса (за ним до сих

пор некоторые биографы повторяют эту дату), а в 23 часа 8 июня (ночь поэт провел в

передней комендатуры на полу), и в это время, разумеется, не могли оформлять его дело.

Михаил Лазаревский познакомился с Шевченко уже в Орской крепости. Несколько раз

он под видом служебной надобности специально приезжал сюда для встречи с поэтом. Его

воспоминания наиболее полно и точно освещают условия жизни Шевченко в Орске. Это

важно помнить, так как в некоторых мемуарах, написанных понаслышке, допущены

неточности. Приезжая часто в Орск, М. Лазаревский встречался с Шевченко, видел условия,

в которых он жил, беседовал с ним о его житье-бытье, и ему, естественно, лучше было

известно не только о внешних обстоятельствах, в которых оказался поэт, но и о том, что с

ним было во время отсутствия М. Лазаревского, кто и как из офицеров обошелся с ним,

какое было у него настроение и т. д. /14/ Утверждение Федора Лазаревского, что в Орской

крепости Шевченко жилось более-менее сносно, основывалось на рассказах лиц,

встречавшихся с ним мимолетно. В начале службы в Орске комендант Д. Исаев, человек

гуманный, душевный, действительно содействовал тому, чтобы Шевченко жил не в казарме,

а на частной квартире, бывал у него. Но так длилось недолго. Где-то в августе-сентябре 1847

13

года Д. Исаев был снят с должности, а вскоре и умер. Его место занял человек с

солдафонским умом. Он и вернул Шевченко в казарму. Это стало сигналом для

подчиненных ему офицеров к усиленной муштре поэта. М. Лазаревский писал: «Общество

пьяных и развратных солдат, невыносимый воздух, грязь, постоянный крик — все это

сильно возмущало Шевченко, но он не решался просить Мешкова об облегчении его участи.

Впрочем, этого солдата-майора многие просили о дозволении Шевченко жить на особой

квартире; но он не любил Шевченко за его непреклонность характера, за то, что он не умел

и не хотел никому кланяться, и водил его каждый день вместе с другими на ученье, где

Шевченко учился шагистике и ружейным приемам. Шевченко несколько раз сидел по

милости Мешкова на гауптвахте...» 25.

О тяжелой муштре писал и сам Шевченко в стихотворении «А. О. Козачковскому»,

созданном в Орской крепости:

Цвіркун замовкне; зорю б’ють.

Благаю бога, щоб смеркало,

Бо на позорище ведуть

Старого дурня муштрувати.

Щоб знав, як волю шанувати,

Щоб знав, що дурня всюди б’ють.

Об ужасных условиях жизни в Орске поэт рассказывал А. Макшееву, и тот написал об

этом в «Путешествиях по киргизским степям и Туркестанскому краю» (СПб, 1896).

Дружеские отношения с М. Лазаревским Шевченко поддерживал и после ссылки.

Именно ему он доверил рукописную книгу своей невольничьей поэзии, дневник. Нет

сомнения, что Шевченко ничего не утаивал от М. Лазаревского, особенно из всего того, что

касалось его пребывания в ссылке. В этой связи заслуживает внимания утверждение М.

Лазаревского, согласно которому с 1850 года до своего освобождения из ссылки Шевченко

безвыездно находился на Мангышлакском полуострове, так как в шевченковедении

встречаются попытки поставить это под сомнение.

Воспоминания Лазаревских, К. Герна и местных орских старожилов не дают полного

представления об этом периоде жизни Шевченко. Например, только намеками сказано о

знакомстве и дружбе поэта с польскими политическими ссыльными, о его лектуре, общении

с местными жителями и т. д.

Созданная на основе дневниковых записей непосредственного участника Аральской