Воспоминания об Аверинцеве. Сборник.

Безусловно, можно было лишь догадываться о том, что у него пре­обладали богословские интересы, когда вместо традиционных для классической филологии авторов и тем он сделал выбор в пользу эл­линистического автора, каким был Плутарх. Дальнейшее его смеще­ние в область византинистики выявило главный круг его интересов; однако стоит напомнить и о том, что в те годы византинистика в на­шей стране занималась исключительно политическими, социальными и экономическими вопросами, Лк что и в этой науке он долго оста­вался чужаком. Но действительно, для того чтобы заметить и попы­таться вскрыть тот факт, что Св. Писание и богословская мысль были базовым элементом литературной традиции Византии, нужно было по крайней мере обладать знаниями о Библии и отцах церкви и уметь убедительно говорить об этом, не прослыв фантазером. Это ему уда­лось сделать с полной компетентностью в докторской диссертации.

Таким образом, за три десятилетия (60—80-е гг.) очень продук­тивной работы Сергей Сергеевич создал новый культурный пейзаж медиевистики, ее горизонты необыкновенно расширились, включив в себя не только весь христианский мир, но и прилегающие к нему об­ласти Египта, Месопотамии, Персии. Впервые после А. Н. Веселовского (1838—1906) сравнительное литературоведение приобрело в его лице компетентного представителя; его главным отличием от предше­ственника было то, что предметом исследования стала не судьба сю­жетов или сказаний, но поэтика и стиль. Это еще более сложная об­ласть истории письменности, потому что нередко исследователь сто­ит перед необходимостью определить формы общественного сознания той или другой отдаленной эпохи, категории прекрасного, должного, сакрального, имевшие общественную значимость, то есть выйти за пределы источников в область истории культуры и общественного со­знания, в которой совсем немного твердо установленных фактов.

Задачами деятельности Аверинцева обусловлено предпочтение на­учных жанров, в которых он работал. Это прежде всего энциклопеди­ческая статья; написать ее хорошо можно лишь в том случае, если зна­ешь предмет и всю основную литературу о нем, если понимаешь мес­то его в истории той области, к которой он принадлежит. Далее идут разного рода комментарии к тем или иным источникам; от энцикло­педической статьи они могут отличаться свободной формой, от кото­рой требуется лишь, чтобы она находилась в согласии со структурой самого источника. Далее идет собственно источниковедение, то есть введение в научный оборот того или другого источника. В практике Аверинцева это был перевод источника на русский язык, для чего тре­бовалось правильное прочтение и убедительная интерпретация текс­та, ибо в работе с древними источниками само установление текста является непростой задачей; издавать какие-либо источники по руко­писям ему не приходилось, поскольку нужные для этого материалы плохо представлены в наших рукописных хранилищах. Следует отме­тить, что конкретные исследования сравнительно немногочисленны в научном наследии Аверинцева, к их числу принадлежит анализ не­скольких структурных элементов «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха (принципы выбора героев, приемы композиционной техни­ки), опыт истолкования символики Эдипова мифа (1972) и символи­ки золота в Византии (1973), истолкование одной из надписей Киев­ской Софии (1972), значение слова eusplanchnia («благоутробие») в греческих источниках (1974), характеристика позднего античного эпика Нонна Панополитанского (1978). В общем, они принадлежат раннему периоду его творчества.

Главным жанром стал для него очерк (или эссе), предлагающий в свободной литературной форме характеристику какого-либо слож­ного предмета или явления, и вместе с соответствующим материалом его интерпретацию. Поэтому Аверинцева в научной среде восприни­мали как «теоретика» и «концептуалиста». Это справедливо, но спра­ведливо и то, что некоторые вопросы могут быть рассмотрены толь­ко в такой вот форме, которая отражает сложность предмета и вме­сте с тем сравнительно слабое, первичное состояние его научного постижения. «Теоретические» наклонности автора оказываются все­го лишь естественным следствием структуры объекта, который он стремится постичь и изучить часто очень конкретным позитивным путем. Другое дело, что автор не боится браться за такие темы, ко­торые другим кажутся непостижимыми.

В настоящем сборнике собраны очерки С. С. Аверинцева по исто­рической поэтике, тематически они примыкают к его книге «Поэти­ка ранневизантийской литературы». Мысль автора переходит от во­просов литературы к религиозным идеалам, от семантики метафор к стихотворному размеру, от хронографии к гимнографии, но в кон­це концов, как стрелка компаса указывает всегда одно направление, так и она находит путь к оценке культурных моделей той среды, где рождается поэтика; последняя, взятая в самом широком смысле, представляет собою эстетическую оценку сущего.