Воспоминания петербургского старожила. Том 1

Знал я Греча и его семейство с 1828 года, потому что еще тогда меня, почти ребенка, отрекомендовали ему как мальчика с какими-то будто бы литературными стремлениями, выражавшимися, правду сказать, исключительно самою изысканною фразеологией, впрочем, на чистейшем и безукоризненно правильном французском диалекте. Рекомендательницею моею была Мария Алексеевна Крыжановская, урожденная Перовская, в доме которой[217] я, – как говорилось тогда о молодых людях, вступавших в свет, – j’ai fait mes premières armes[218]. Считаю здесь лишним входить в подробности моих первых отношений к Гречу и распространяться о том, как я сначала занимался под его руководством бесчисленным множеством переводов с французского и составлением из каких-нибудь провинциальных писем маленьких статей для «Северной пчелы». Это ни для кого не интересно; скажу только, что Греч в доме Крыжановских был довольно близок по той причине, что его кузина, Марья Павловна Крыжановская (мать нынешнего оренбургского и уфимского генерал-губернатора), урожденная Безак, была замужем за братом Максима Константиновича Андреем Константиновичем[219] и находилась в дружбе со своею belle-soeur[220] Марьею Алексеевною, отличавшеюся в то время замечательною красотою и необычайною светскою любезностью, которые делали из нее обворожительную хозяйку, а дом ее одним из приятнейших петербургских салонов. Сама хозяйка, тогда еще не старая женщина и не озабоченная детьми, которых никогда не имела, вполне предавалась свету и танцам и примером своим оживляла все общество, которое, в особенности в котильоне, нередко нескончаемом, и гроссфатере, всегда забавном, веселилось от души, именно как умели петербуржцы веселиться в былые дни, которые заключились и пресеклись 1848 годом…

В 1828 году Н. И. Греч жил еще не в том доме, в котором он собирал свои четверги, а на Конногвардейской улице, против постоянно и нескончаемо тогда строившегося Исаакиевского собора, в доме Бреммера[221], откуда в 1829 году и переселился в купленный им тогда дом барона Аша на Мойке[222], против Почтамтского пешеходного мостика, между мостами Синим и Поцелуевым[223]. Дом этот с виду был небольшой, но отличался поместительностью и удобством; впоследствии же, кажется, незадолго до смерти Греча (в 1866 году), дом этот был продан для уплаты долговых обязательств его ветреного владельца[224].