Воспоминания с Ближнего Востока 1917–1918 годов

Осуществление самых многообещающих оперативных и тактических решений в Месопотамии чрезвычайно сильно зависело от подготовки. Англичане, располагавшие для этого почти неограниченными средствами, с самого начала имели, таким образом, преимущество.

Тщательная подготовка почти любой британской операции должна быть признана образцовой. В большинстве случаев противник сознательно отказывался от такого имеющего столь мощный эффект фактора, как внезапность. Почти всегда вполне возможно было своевременно обнаружить место предстоящей атаки по неоднократным рекогносцировкам и сосредоточению крупных сил кавалерии и броневиков. Зачастую разведка и становилась началом операции выделенных для нее сил. А после проведения ее последние возвращались на исходные позиции.

Рекогносцировки, как правило, проводились несколько раз, пока, наконец, не начиналась собственно атака. Они явно имели целью не просто познакомить войска с местностью, но и приучить пехоту к усилиям на марше, а также потренироваться во взаимодействии артиллерии и пеших частей. Кроме того, они вселяли в противника неуверенность относительно сроков самого наступления. Открытым оставался и вопрос, идет ли здесь речь об отвлекающем или все же о главном ударе. Тем самым удавалось даже создать определенный момент неожиданности.

Вполне возможно, что столь методичная подготовка и предварительное согласование манеры атаки были особенно необходимы в случае с индийскими дивизиями. Однако никак нельзя забывать и о том, что безусловно важная личная рекогносцировка командиром под прикрытием патрулей в Месопотамии была далеко не безопасна. Ведь как только становилось известно о признаках предстоящих боевых действий, поблизости от войск собирались обыкновенно превосходно пользовавшиеся такими сведениями племена бедуинов, чтобы непременно застать финал боев. И сколь бы ни избегали они прямого в них участия, столь же охотно они выходили на пути отхода. Излюбленной целью их нападений были, разумеется, и патрули, и ведущие рекогносцировку штабы.

При оценке реалистичности любых решений командования в Месопотамии следовало подходить с совершенно иной меркой, нежели привыкли германские офицеры на основании известных им европейских обстоятельств. Прежде всего решающую роль играл подсчет времени, что уже было показано выше в связи с предложением господина фон Папена. Однако я хотел бы привести здесь и еще один пример – отправку действовавших в Синджаре частей Ревандузской группы в Алтын-Кёпрю в апреле – мае 1918 г.

Предстоял переход, если считать по карте, в 200 км. Если добавить две дневки, а также учесть состояние войск, что давало длину дневного перехода лишь в 20 км, можно было бы полагать, что весь этот маневр будет произведен в течение двенадцати дней.

Однако здесь решающую роль играли переправы через Тигр, Большой и Малый Заб.

Через Большой Заб вообще не было ни одного постоянного моста. При этом он отличался течением, которое отправленный мною для руководства работами по переправе германский инспектор по саперной части майор османской службы Люль[109] сравнил с тем, что наблюдается в верховьях Рейна[110].

Фраза о мосте через Тигр у Мосула давала бы неверную картину. Ведь каменный мост был построен на участке, подверженном половодью, так что оканчивался там, где начиналась пойма реки шириной еще 200 м. При низком уровне воды ее можно было пересечь по понтонному мосту, но при половодье его точно разнесло бы. А с января по середину мая 1918 г. уровень воды в Тигре был высоким. Когда же можно было вновь наводить наплавной мост, то из-за неумелого обращения с ним он был тотчас разорван, унесен и прибит к берегу значительно ниже города.

Запасов материалов для строительства мостов у штаба уже не было. То, что имелось, пришлось отдать в 18-й корпус. И этого запаса как раз едва хватало на переправу длиной около 200 м. А Тигр мало где бывает ýже 200 метров. Так что 18-й корпус не имел возможности выбирать место переправы, выгодное с тактической точки зрения, а должен был бы переправляться только там, где при низком уровне воды река оказывается уже указанной выше ширины. При половодье же мост и вовсе был невозможен.

Единственным постоянным мостом во всем вилайете Мосул был построенный при султане Мураде IV[111] в XVII в. через Малый Заб под Алтын-Кёпрю. Из-за его формы, похожей на спину верблюда (похожие мосты я видел в летнем дворце у Ваньшоушань в Пекине и под Мостаром в Югославии)[112], для проезда автомобилей, орудий и груженых повозок он был пригоден лишь при активном содействии этому солдат.

Строительство временных мостов было невозможно из-за дефицита древесины.