Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Итак, мы теперь знали, что никакого "изменения сердца", как говорят англичане, у британского правительства не произошло, что оно остается по-прежнему верно политической линии "кливденцев". Тем не менее Советское правительство решило продолжать переговоры: несмотря ни на что, надо было довести до конца попытку обеспечить мир путем создания тройственной коалиции, Так нам повелевали интересы советского народа и всего человечества. Так нам повелевала ответственность перед историей.

У меня нет возможности описывать во всех подробностях (да и едва ли это необходимо) ту мышиную возню вокруг тройственного пакта, с помощью которой англичане и французы летом 1939 г. саботировали успешное завершение переговоров. Скажу лишь, что у меня все время было чувство, точно мы, советская сторона, продираемся сквозь густой колючий кустарник, где на каждом шагу нас подстерегают рытвины и ухабы. Одежда наша рвется в клочья, лицо, руки, ноги покрыты глубокими царапинами и даже ранами, из которых сочится кровь, но все-таки мы упорно идем к достижению поставленной цели... Увы! Мы так и не дошли до нее, а почему - видно будет из дальнейшего. Сейчас остановлюсь лишь на некоторых вехах тогдашних переговоров.

СССР считал необходимым гарантировать все государства, расположенные от Балтийского до Черного моря по своей западной границе (Прибалтика, Польша, Румыния, Турция), а англо-французы хотели гарантировать Бельгию, Голландию, Люксембург, Швейцарию, Турцию сверх уже гарантированных ими Греции, Румынии и Польши. Так вот, весь июнь прошел в борьбе (подумать только!) вокруг вопроса - называть или не называть поименно в тексте пакта те страны, которые три великие державы должны были гарантировать. В конце концов французский посол Наджиар предложил разрешить возникшие споры путем переноса перечисления гарантированных стран из текста пакта в приложенный к нему секретный протокол, и англичане с этим согласились.

В данной связи считаю необходимым сделать одно замечание, касающееся взаимоотношений между англичанами и французами в ходе тройственных переговоров. Я уже упоминал, со слов нашего посла в Париже Я. З. Сурица, что при всей своей реакционности правительство Даладье занимало все-таки более благоприятную в отношении пакта позицию, чем правительство Чемберлена. Это объяснялось, конечно, не особым благородством или дальновидностью французских мюнхенцев, а тем фактом, что Германия угрожала Франции гораздо непосредственнее, чем Англии. Как бы то ни было, но при всей общности линии Лондона и Парижа в переговорах между ними имелись различия в нюансах, которые выявлялись то в одном, то в другом случае. Это, в частности, обнаружилось по вопросу о перечислении в пакте гарантируемых стран.

Чем дальше шли переговоры, тем яснее становилось, что англичане и французы просто проводят тактику саботажа. Европейская обстановка накалялась с каждым днем. Гроза явно собиралась над Данцигом. 18 июня туда прибыл Геббельс и произнес бешеную речь, в которой прямо заявил, что приближается время, когда Данциг станет частью гитлеровской Германии. В последующие дни тысячи немецких "туристов" наводнили город; в огромных количествах туда доставлялось контрабандой разнообразное оружие вплоть до тяжелой артиллерии; нацистский лидер в Данциге Ферстер обратился к населению с призывом не пожалеть усилий для превращения его опять в германский город. Под влиянием всех этих событий напряжение, в германо-польских отношениях все больше возрастало, а волнение в Лондоне и Париже все увеличивалось. Выступая 27 июня в парламенте, Даладье заявил, что "еще никогда Европа не была в таком смятении и тревоге, как сейчас".

В речи, произнесенной 28 июня в Лондоне, Черчилль говорил:

- Я очень озабочен положением, в котором мы в настоящее время находимся. Все говорит о том, что нацисты сделали необходимые приготовления для того, чтобы принудить Польшу к уступкам. Если Польша не уступит, она будет атакована крупными силами с запада и юга.

И даже сам Галифакс в речи 29 июня в очень мрачных красках рисовал открывающиеся перед Европой перспективы.

И вот, несмотря на все это, англичане и французы продолжали тянуть свою нудную, искусственно надуманную канитель в переговорах о тройственном пакте. Одним из их любимых методов при этом было затягивание своих ответов на наши предложения или поправки. Как раз в эти дни я сделал небольшой статистический подсчет о том, сколько времени потребовалось для подготовки своих ответов советской и англо-французской стороне. Цифры получились очень любопытные. Оказалось, что из 75 дней, которые к тому времени заняли переговоры, СССР для подготовки ответов взял только 16 дней, а Англия и Франция - 59. Неудивительно, что эти цифры были использованы в советской печати.