Воссоединение

Его мысли были не только о загадочных поисках, которые предстояли ему, но и о неприхотливой бело-голубой сфере, которая теперь была невидимой точкой среди небесного свода. Итак, это была Земля. Он не думал об этом до приезда и не ожидал, что второй визит изменит его мнение. Ничего не изменилось, пока старый шаман Каяку не познакомил его с его истинным прошлым, одной прохладной ночью на уединенном берегу океана в присутствии погребенного города. Теперь он знал, что на самом деле это был и его родной мир, каким Мотылек, мир его юности, не был и никогда не мог быть. Интересно, подумал он. Оказалось, что не обязательно расти в месте, чтобы признать его домом. Его взгляд поднялся, чтобы созерцать размах искаженного пространства за пределами камеры. Мотылек мог быть пристанищем его детства, а Земля — гаванью его предков, но теперь этот корабль был для него домом. В его голове впервые за несколько недель все стихло. Никакие буйные эмоции не захлестывали его, никакие перенапряжения чувств не вызывали знакомых болезненных ударов в затылке. Его зрение было ясным. В пустоте был покой. Со вздохом он откинулся на спинку сиденья и приказал кораблю приготовить ему что-нибудь высокое, прохладное и сладкое для питья. Таковы были привилегии владения и командования. Он променял бы их всех до единого на обычную жизнь, на свободу от того, кем он был и что он видел. Вместо этого лед, сахар и ароматизаторы должны были бы делать. Не прошло и часа, как он полулежал и пил рядом с ним в главной кают-компании корабля. Убежище от беспокойных мыслей, а также умиротворяющая холодная мертвенность за пределами корпуса, просторная палата была недавно отремонтирована и украшена в соответствии с его скромными предпочтениями. Вместо копий великих произведений искусства, синтезированных окружений или дорогих голографических изображений обстановка гостиной теперь полностью состояла из натуральных материалов. В этом стремлении сохранить рядом с собой что-то из физического мира Флинкс не был исключением среди дальних космических путешественников. Отсюда кажущееся несоответствие фирм, которые специализировались на размещении повторно собранных валунов и пляжей, деревьев и цветов глубоко внутри полностью искусственных ограничений космических кораблей. В этом ульру-уджурцы превосходно выполнили желание своего юного друга. Учитель содержал механизмы, которые позволяли ему менять обстановку по настроению. Бревно, на котором он сейчас лежал на спине, было сложено из древесного материала, но оно не было и никогда не было живым. Однако он был способен двигаться, поскольку изгибался, чтобы идеально соответствовать изгибу его позвоночника. На дальнем берегу пруда для купания, воды которого удерживались на месте переливом КК-привода, когда судно двигалось, и прозрачной удерживающей мембраной, когда корабль не шел, плескался и плескался в чистую воду небольшой водопад. Рыбы, добавленные Флинксом после постройки корабля, лениво плавали в его глубинах, в то время как лягушки, вылупившиеся из привезенных головастиков, и гибкие ворчуны из Мотылька охотились на мелководье в поисках пищи. Запрограммированные бризы гладили воду и ландшафт, окружавший ее. В настоящее время свет был вечерним после дождя, и свет можно было регулировать по прихоти Флинкса. Одним словом он мог вызвать в воображении ливень, который замочил бы все, кроме него самого, ароматный тропический вечер, мягкий душ, блестящий восход или беззаботный закат, или безоблачный вечер, когда звезды появляются с тщательно запрограммированным обдумыванием. Любые звезды, как видно из любого из сотен разных миров. Если ему нужны метеоры, он может вызвать метеоры. Или кометы, или посещение блуждающей туманности. Декоративные симулякры всего во вселенной были доступны по запросу. Пренебрегая технологиями, предназначенными для обмана чувств, он предпочитал водопад, пруд и окружающие растения, за которыми корабельная автоматика ухаживала и ухаживала так же внимательно, как и любой человек-садовник.