Воссоединенный

— Что-то в тебе, Лиллиана, скрывает тебя от его взгляда и наших. Это может быть Уасрет, но я так не думаю. Эта способность была у тебя еще до того, как ты стала сфинкс. Потому даже твои сестры не знали, что ты спрятала воспоминания в скарабее своего сердца. Быть таким камнем хорошо, я обещаю.

Я прикусила большой палец, размышляя.

— И Себак с шабти собирались сообщить Сетху, где мы, потому что он не видит нас.

Богиня кивнула.

— Пока тебя видел Себак, мог видеть и Сетх.

— Почему тогда Себак не напал, когда мы были на реке? Мы были слабыми. Уязвимыми.

— Он видел вас, но не знал, где вы именно, — объяснил Анубис. — Река огромна. Она во всем космосе. Он словно смотрел на песчинку в пустыне, где легко потеряться.

— Точно, — сказала я, вспомнив, как чуть не потеряла Астена и Ахмоса в реке. Нам повезло, что мы нашли Черти. Я подавила всхлип, что грозил вырваться от мысли о погибшем паромщике.

Анубис прервал мои мрачные мысли.

— А шабти, видимо, были назначены следить за Черти. Если бы он высадил вас где-то, и Сетх узнал место, он мог бы прийти за вами. Исключением был Остров потерянных. Потому Маат спрятала там сыновей Египта.

— Но вы сказали, что не знали, где их спрятали, — сказала я строгой богине.

— Я не врала, если ты на это намекаешь, — возразила Маат. — Я не знала, где они были. Черти сообщил мне, где вы. Остров потерянных могли обнаружить только вы с искателем пути. Это было безопасно. Сетх не мог попасть туда за вами, он постоянно перемещается, и его никак нельзя обнаружить.

— Когда вы сбегали с острова, — сказал Анубис, — то привлекли ненароком внимание Себака. А потом вы убили некроманта во второй раз, и это ранило Себака. Мы увидели это в том, как дрогнула Пожирательница. Он не ожидал этого, в результате он отстранился от нее, оставил ее одну. Это дало нам шанс.

— Не совсем одну, — сказала Нефтида. — Но мы надеемся, что, если мы убьем Пожирательницу раньше, чем он поглотит энергию, что дал ей, это разрушит связь между ними. Как только она погибнет в последний раз, энергия перестанет поступать в него, и он останется один.

— А что помешает ей стереть ее в тот миг, когда мы загоним ее в угол, как он сделал с Себаком? — спросила я.

— Мы отвлечем его, — сказала Нефтида, посмотрев на богиню рядом с ней.

Я пролепетала:

— Но… но разве не этого он хочет?

— Сетх не может получить то, что хочет, — сказала мрачно и опасно Исида. — Это навеки все его досягаемости.

— Но ты заставишь его подумать, что это еще возможно, сестра, — сказала Нефтида. — Это даст нам время, — богини переглянулись.

Я поежилась, холод тревоги бежал по венам. Часть меня хотела спросить, что Сетх хотел от прекрасной богини, которая была ему золовкой. Но я догадывалась.

— Настоящая драма, однако, — сказала я, указывая на Нефтиду. — Я думала, вы были его женой. Разве вам не проще его отвлечь?

— Нет, — впервые заговорил Амун-Ра. Его тело на миг вспыхнуло силой, скрыв его красивые черты. — Он уже достаточно ей навредил.

— Верно, — я прикусила губу. — Я все еще кое-что не понимаю. Если Сетх свободен и может стереть все, что выберет, так еще и силен настолько, что вы сбежали на эту гору, почему он просто не сотрет все? Он мог уже уничтожить Дуат или Землю со всеми ее обитателями. Что его сдерживает?

В этот раз ответил Амун-Ра:

— Во-первых, он убедил себя, что любит Исиду. Он хочет, чтобы она и Нефтида правили рядом с ним как его королевы. Если он сотрет Дуат, он рискует потерять их.

— Это странно, но допустим.

— Во-вторых, хотя Сетх технически освободился из тюрьмы, которую мы создали для него, он все еще скован.

— И что это означает?

Нефтида ответила:

— Наши дедушка и бабушка Тефнут и Шу отдали свои тела, чтобы сковать его. Чтобы ты понимала, Сетх все еще в оковах, хотя и не заперт в стенах своей камеры.

— Ясно, — сказала я, хотя это было не совсем так. Оставалось много вопросов. Что означали оковы для бога? Он все еще мог прийти за нами? Уничтожать? Принимать облик зверя? — Так его заклинание… — начала я.

— Это может подождать, — сказала Нефтида. — Все вы устали. Ваш путь сюда был сложным. Вам нужно отдохнуть до вечера. А мы пока подготовимся.

Амун-Ра хлопнул в ладоши. Поверхность большого камня замерцала, появились тарелки с едой. Ахмос тут же начал наполнять тарелку, которую отдал мне. Я благодарно улыбнулась, а он взял еще одну тарелку.

Пока братья наполняли тарелки толстыми кусками мяса, жареными овощами, фаршированными фруктами и хлебом, я обходила богов и богинь, тихо шепчущихся между собой, пока не нашла пустую скамейку. Я сделала глоток золотой жидкости из кубка, и кто-то сел рядом со мной.

— Вижу, ты все еще носишь мой дар, — сказал мужчина. Я подавилась амброзией и склонилась, кашляя. Опустив кубок, я сказала:

— Что ты здесь делаешь, Гор?

— Разве не очевидно? Прячусь с остальными.

— Нет. Здесь. Докучаешь мне на скамейке рядом со мной.

— Вряд ли я тебе докучаю. Я возмущен. Как можно быть такой злой, когда я только и скучал по тебе.

— Разве? — ухмыльнулась я.

— В это так сложно поверить?

Я огляделась.