Воссоединенный

— Нет. Отмечу, что вокруг не так много женщин, чтобы ты мог отвлечься. Тех, кто не в родстве.

— Точно. Хотя… — он обхватил мою ладонь и прижал кончики моих пальцев к своим губам, а потом поцеловал их неспешно. — Ты же знаешь, что никто из них не сравнится с тобой.

Я вздохнула. Фея хихикала в моей голове. Тиа низко рычала.

Тарелка со стуком опустилась на каменную лавочку, стало видно Амона. Он забрал мою ладонь у бога.

— Похоже, вы заняли мое место, — сказал Амон, едва сдерживая напряжение рук.

Гор рассмеялся.

— Разве, юный божок? Я просто рассказывал Лили, какими тусклыми были залы Гелиополиса без нее.

— Как интересно, — сказал Амон. — Если что и тускнело в Гелиополисе, то, скорее всего, из-за вас.

Гор прищурился, глядя на Амона.

— Осторожнее, сопляк, — сказал он. — Я уже щедро позволил тебе забрать моего золотого сокола. Не заставляй меня пожалеть об этом щедром даре.

— В этом разница между нами, — сказал Амон, склонившись ближе, возвышаясь над сидящим божеством. — Я бы не стал отдавать что-то настолько ценное.

Гор поднялся на ноги, сжав кулаки, и рявкнул:

— Неблагодарный щенок. Тебе пора преподать урок.

Он не успел шелохнуться, Ахмос и Астен появились за Амоном.

— Он приставал к Лили? — спросил Ахмос.

— Это не очевидно? — отметил Астен.

Я встала между ними, прижав ладони к мускулистой груди Амона и Гора.

— Гор ничего плохого не хотел.

— О, еще как хотел, — сказал Амон, глядя на бога.

Видя, что он не отступает, я обхватила ладонями его щеки. Глаза Амона ярко сияли. Он почти использовал силу.

— Эй, — нежно сказала я, когда он перевел взгляд с Гора на меня. — Это того не стоит. Сосредоточимся на деле. И, — сказала я, пронзив бога за мной взглядом, — я могу справиться с тем, что он бросает в меня.

Гор рассмеялся.

— Вот это мне нравится больше.

В этот раз Астен выступил к богу.

— Лили не твоя. Лучше оставь ее.

Бог рассмеялся.

— А что, она твоя, Мечтатель? Или твоя, Искатель пути? — на их лицах проступила боль, но они молчали. — И что вы собираетесь делать с одной женщиной? — спросил он. — Расскажите. Порвете ее пополам? — он взглянул на Амона, чьи глаза сияли, как острые кристаллы, способные убить. — Простите, — насмешливо извинился Гор. — На три части?

— Гор! — вмешалась Исида и шлепнула ладонью по плечу сына. — Твое поведение неприлично.

Бог тут же посерьезнел. Он поклонился Исиде.

— Прошу прощения, матушка. Я лишь хотел проверить дар, что передал Лили. А с этими злыми сурками, — он указал на сыновей Египта, — я только развлекался. Они хотели подраться, чтобы выпустить накопленное раздражение.

— Возможно, — сказала Исида, — но на это будет время позже. Идем, сын. Я хочу поговорить с тобой перед тем, как уйду.

— Нет, матушка, — сказал Гор. — Прошу, передумай. Отец не хотел бы…

— Я делаю это ради твоего отца, — тихо сказала она. — Не усложняй, сын, — сказала она. Я бы подумала, что Гора смутит то, что мать отчитывает его перед девушкой, но он больше переживал за мать, чем за свой вид. От этого он понравился мне больше. Гор был глубже, чем казался.

Он ушел, мы начали есть, и Амон, который, что странно, не наслаждался пиром, тихо сказал:

— Я знаю, что ты собираешься сделать.

— Видимо, удобно заглядывать туда, куда хочется.

— Это не… удобно. Я много раз хотел, чтобы у меня не было Глаза, особенно, в такой ситуации.

— Знаю, — тихо ответила я. — Но нам это нужно. Ты знаешь, что это никак не отложить, как бы нам это ни хотелось.

Одна из жительниц Гелиополиса, что была возле Нефтиды, подошла к нам и спросила, не закончили ли мы трапезу. Когда я указала, что мы закончили, хотя братья ели не так бодро, как обычно, она поманила нас за собой.

Она провела нас к густому дереву, за которым скрывалась пещера. Она была достаточно большой, чтобы даже Ахмосу не нужно было пригибаться, и достаточно широкой, чтобы мы могли идти по двое. В камне были вырезаны подставки для факелов, свет плясал на стенах. Воздух внутри был прохладным и немного влажным.

Мы прошли по каменным ступеням, пока не попали в просторную пещеру. Нам выделил несколько комнат. В одной было три кровати, каменная чаша для умывания и свежая одежда. В другой была большая кровать, покрытая шелками золотого, стального и бронзового цвета. Зеркало висело на стене, а каменный пол покрывал мягкий ковер. Выглядело уютно.

Женщина ушла, и я посмотрела на себя в зеркало. Пригладив каштановые волосы, я замерла, теребя светлую прядь. Я покрутилась и заметила остальные, некоторые светлее, некоторые ярче, новые и старые. Каждый из них оставил напоминание. Я стянула волосы в узел у шеи.

«Мы собираемся сделать это?».

«Мы дадим им выбор», — сказала Тиа.

«А если они скажут нет?» — спросила Эшли.

«Не скажут», — уверенно сказала Тиа.

«Это рискованно, — сказала я. — Но у меня есть только такое решение. Если у вас есть другие идеи, я слушаю».

Тиа и Эшли молчали, и я взяла себя в руки и вышла из комнаты. У входа, закрытого тканью, я уже хотела кашлянуть, когда услышал их разговор.

— Мы не можем позволить ей сделать это, — сказал Амон.

Астен ответил:

— Не знаю, как мы этому помешаем.