Восстающая из пепла

Боль никуда не ушла, наоборот, будто усилилась. А Максиан толкался всё глубже и сильнее, подстраивая мое тело под себя. По бедрам струилось что-то горячее. Эта пытка всё длилась и длилась. Больше не было сил плакать, я просто тихо всхлипывала, уткнувшись в ладони лицом. Максиан задвигался быстрее, сжал мои бедра настолько сильно, что наверняка завтра появятся синяки. А потом затих, громко простонав.

Наконец, он выскользнул из меня. Поднялся на ноги. Света от окна было достаточно, чтобы я видела сквозь полуоткрытые веки, как он оглядывает меня, лежащую у его ног, униженную, заплаканную, его новую собственность, игрушку, о которой он давно мечтал. Почти явственно ощущала нити печати, что стальными цепями сковали мое тело, мою волю, лишили свободы, держали в клетке. В этот момент во мне будто что-то сломалось, просто щелкнул переключатель. Рухнула на бок, уже почти не ощущая своего тела. И уплыла, наконец, в спасительную темноту.

Волна тепла заставила ожить сознание. Мысли текли вяло. В теле царил холод. Тепло расходилось от руки, которую кто-то держал.

– Бессмысленно, – услышала я незнакомый мужской голос. – Она рассеивает любую магию.

– Что это значит? – требовательно спросил Максиан.

– Понимаете, рьен фон Нейкер, целительная магия должна получить отклик от источника боли или заражения. Ее…хм… повреждения я залечил. Больше повреждений нет.

– Почему тогда она не приходит в себя?

– Видимо, не хочет.

– И вы считаете, это ответ лекаря?!

– Я пытаюсь объяснить мягче.

– Объясните, по существу.

– Хорошо, – голос лекаря стал жестче. – Человек тяжело переносит насилие. Женщины же ещё тяжелее переносят надругательство и принуждение. Настолько тяжело, что теряют волю к жизни. Терра Ортен отрезала себя от внешних источников магии, замкнув их на себе.

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил он потерянно.

– Артефакты, поддерживающие настойки. Остается ждать и надеется, что она очнется.

– Что значит надеяться, что она очнется?

– Терра Ортен маг. Нам неизвестно, что она сделала. Сканированию она тоже не поддаётся, – лекарь говорил что-то еще, но я снова отключилась.

Когда я очнулась в следующий раз, в комнате никого не было, царила полутень. Как ни странно, из приоткрытой двери шкафа струился яркий свет. На ватных ногах прошла к шкафу и открыла створки. Амбросиус почти ослеплял. Взяла его в руки, прижала к груди, пытаясь отогреть онемевшее и безвольное тело его теплом, отогреть раненую надругательством душу.

Я ведь обещала Страннику, что преодолею все трудности. Максиан унизил меня, поставил на колени, взял против воли. Это претило моей природе. Я просто не могла это переносить. Не могла переносить ограничение свободы. Меня убивали любые барьеры. Потому я должна сломать эти барьеры, освободиться. И больше никому не позволять ставить себя на колени. Собралась с трудом и отправилась в храм, прихватив свое порванное платье. Из школы выходили ученики. Похоже, только завершился ужин. Уже на входе в храм меня нагнал Максиан.

– Ариадна, зачем ты встала? – он буквально подлетел ко мне, осторожно обнял, уткнувшись носом в мою макушку.

– Отпусти меня, – меня просто передергивало от омерзения от его близости.

– Я отнесу тебя обратно. Вызову лекаря.

– Мне нужно в храм. Отпусти! – Максиан нехотя послушался. Отстранился, продолжая удерживать меня за руки, боясь, что я упаду. Я отвернулась от него и заковыляла в храм. Пыталась идти ровно, чтобы не показывать, насколько тяжело дается каждый шаг. Максиан не стал проходить в главное святилище, оставшись в дверях. Перед алтарем Странника буквально рухнула.

– Я тебе снова платье принесла, – положила подношение на алтарь. – Прости, я расклеилась. Мне тяжело, я не знаю, что делать. Но обязательно что-нибудь придумаю. Не покидай меня.

Платье исчезло в языках пламени. У меня перед глазами четко отпечаталась полка с книгами. Узнавала один из стеллажей нашей библиотеки. Значит, там есть то, что мне поможет.

– Спасибо! – подсказка воодушевила, даже сил немного прибавилось. Максиан всё же не ушел, намеренный проводить меня в комнату.

– Ариадна, ты сама сожгла платье? – спросил он осторожно.

– Нет.

– Хочешь сказать, Странник принял твое подношение? Зачем ему твоё платье? – Максиан смотрел скептично, с полуулыбкой, будто ждал, что я сейчас рассмеюсь и объявлю, что пошутила.

Лишь неопределенно пожала плечами. Кузнецу приносят в дар военные трофеи, оружие. Матери хлеб, собранный урожай. Ученый любит книги, свитки. А вот Безликому и Страннику тяжелее всего угодить. Им также приносят в дар деньги, продукты, украшения. Но забирают себе они далеко не все. Мама говорила, что Странник любит вещи с историей. Когда я впервые несла ему свое платье, действовала по наитию. И сейчас была уверена, что платье заинтересует его.

– С трудом верится, что Бог ответил тебе, – я вновь пожала плечами. Пусть думает как и что хочет.

Глава 20

/ Максиан/