Восстание Болотникова 1606–1607

Ряд слухов о поражениях, нанесенных Шуйскому Болотниковым, отмечает в своем дневнике и В. Диаментовский, подчеркивая, впрочем, что среди этих слухов было мало достоверных[1378]. У нас нет возможности проверить, насколько достоверны (или недостоверны) сообщения иностранцев по данному вопросу. Но вряд ли из 23 дней, которыми измеряется время от начала Тульского похода до битвы на реке Вороньей (21 мая — 12 июня), военные действия между войсками Шуйского и Болотниковым имели место лишь в течение четырех дней (битва на реке Восме 5–7 июня и битва на реке Вороньей 12 июня).

Почти четырехмесячная оборона Тулы Болотниковым от осаждавших ее войск Шуйского составляет заключительную и притом наиболее трагическую главу в истории восстания Болотникова.

Как крепость Тула имела несомненные преимущества по сравнению с Калугой.

Тула имела два пояса укреплений: внешний, состоявший из дубового острога, и внутренний — в виде каменного кремля[1379].

Такая система тульских укреплений давала возможность обороняющему Тулу войску выдерживать осаду даже против очень крупных сил. Как мы видели выше, попытка воевод Шуйского ворваться в Тулу на плечах отступавших после сражения на Вороньей войск Болотникова потерпела неудачу, и «въехавшие» в город ратные люди из войска Шуйского были побиты восставшими[1380].

Осаду Тулы начали войска, участвовавшие в битве на Вороньей. Этот начальный период осады Тулы[1381] продолжался до 30 июня, когда под Тулу пришел сам Василий Шуйский с сопровождавшим его двором и войском[1382].

Шуйский двинулся из Серпухова лишь спустя некоторое время после получения им известия о поражении Болотникова. В разрядах сохранилась запись о том, что после боя на Вороньей, «с сеунчем послали к государю в Серпухов бояре и воеводы князь Василья княж Федорова сына Мосалсково»[1383].

Но и получив донесение о победе своих войск, Шуйский еще около двух недель оставался в Серпухове, продолжая сохранять тактику выжидания и накопления сил. Нам неизвестна дата выступления Шуйского из Серпухова. Но, судя по тому, что под Алексин царь пришел 28 июня[1384], можно думать, что он покинул Серпухов не ранее 25–26 июня[1385].

Алексин, находившийся «в воровстве, в измене» и стойко выдержавший осаду его войсками князя И. М. Воротынского, был взят Василием Шуйским «взятьем» 29 июня[1386]. Употребление разрядами именно этого выражения, которым, как отмечает Ф. Ласковский, в официальных актах и летописях XVII в. обозначались осады городов — «приступы и другие действия постепенной атаки, взятые отдельно или в совокупности»[1387], — говорит за то, что Алексин был взят с боем. Следует поэтому отнестись скептически как к сообщению «Карамзинского Хронографа», что «Олексинцы царю Василию добили челом, и вину свою принесли и крест ему целовали, и в город царя Васильевых людей пустили»[1388], так и к рассказу «Рукописи Филарета» о том, что с приходом Шуйского под Алексин «людие ж града того убояшася страхом велиим и биша челом царю Василью Ивановичю и вины своя принесоша. Он же благочестивый царь, не паметуя злобы их вины им скоро отдает, еще ж и пищею и питием удовляше их»[1389].

Версия о мирном подчинении Алексина власти Шуйского представляется тем более сомнительной, что в официальной грамоте Шуйского в Москву боярам о взятии Алексина ничего не говорится о «добитии челом» алексинцами, а употреблена иная формула: «пришли есмя под Олексин, и божиею помощию… июня в 29 день город Алексин взяли»[1390]. «Новый Летописец» еще усиливает впечатление о насильственном взятии Алексина, указывая, что Василий Шуйский «взя взятьем» Алексин «и посади в Олексине ратных людей»[1391].

Что же касается рассказа «Рукописи Филарета» о наделении царем жителей Алексина «пищею и питием», то эта деталь представляет интерес не столько как демагогический жест Шуйского, сколько как указание на то, что в Алексине, уже ряд месяцев блокированном воеводами Шуйского, очевидно, был голод (что, быть может, и дало возможность Шуйскому «взять взятьем» Алексин уже на другой день после прихода туда его войска).

С приходом Василия Шуйского под Тулу осадившие город войска получили следующее расположение.

Основные силы: Большой, Передовой и Сторожевой полки находились на левом берегу Упы и стояли под стенами внешней линии тульских укреплений — «Острога»: «по Кропивенской дороге и по иным местом»[1392]. На левом же берегу Упы стоял и Рязанский «прибылой» полк князя Б. М. Лыкова, Ф. Булгакова и П. Ляпунова[1393]. На противоположном берегу Упы, «по Коширской дороге на Червленой горе», около речки Тулицы стоял «Каширский полк» князя А. В. Голицына, рядом с которым расположились татарские, чувашские, черемисские (марийские) отряды, «а воевода с татары был князь Петр Арасланович Урусов»[1394].

По обе стороны реки Упы была расставлена и артиллерия: «наряд большой поставили за турами от Кропивенских ворот да наряд же поставили с Коширские дороги близко Упы реки»[1395].